Медсестра из Каракола
Фото из архива Д. Мамажанова
Поделиться в:
Share on facebook
Share on twitter
Share on telegram
Share on whatsapp
Share on linkedin
Share on vk
Share on email
Среди медиков были и волонтёры, которых отправляли из региона в регион спасать жизни людей. Героиня этой статьи, медсестра из Каракола, не стала раскрывать своё имя, но согласилась рассказать открыто о том, с чем столкнулись медики, которых в разгар пандемии в июле отправили из Каракола в Бишкек, ничем не оснастив и не научив, как работать с заражёнными.
Напомним, во время пандемии распространилась информация о врачах-волонтёрах, которые приехали в Бишкек из Иссык-Кульской области на помощь. В интервью медсестра из Каракола заявила, что на самом деле это было принудительно-добровольной мерой. Под угрозой увольнения главного врача коллектив одной из гинекологических клиник Каракола отправили в Бишкек. Однако в Бишкеке их никто не ждал. Их негде было разместить. На помощь пришли депутаты, которые нашли для них отель. Более того, врачей не обучили и сразу же направили в «красную» зону только что открывшегося полевого госпиталя.
— Расскажите о своем опыте борьбы с COVID-19
— Я медсестра, работаю в Караколе. Всё началось 2 июля. Я сидела дома, мне позвонила главврач и сказала, что завтра уезжаем в Бишкек в обсервацию и будем работать в кол-центре. Это, конечно, было добровольно-принудительное решение. Я посоветовалась с семьёй, и наутро мы поехали в столицу. Из Иссык-Кульской области поехали туда 35 медиков.
— Это было ваше желание или вас заставили?
— Мы же военнообязанные. Когда сказали: приказ, — мы молча всё поняли и поехали.
— У вас у самой четверо детей, но, несмотря на это, решили рискнуть?
— У нас на работе почти все пенсионеры, молодых оказалось очень мало — 2–3 девушки и главврач, которой тоже пришлось оставить семью. Что странно, когда мы в Бишкек приехали, оказалось, нас никто не ждал. Мы видели, что приехали из других областей Баткена, Оша и т. д. Нас повезли в гостиницу «Ак-Кеме», где мы прождали два часа, стояли и ждали. Потом нас впустили и заселили. Там было грязно, не было горячей воды. Мы подумали, как будем жить, потому что нам нужно хотя бы мыться. Мы там провели ночь, а наутро приехал автобус, куда-то нас повезли, но не сказали куда. Оказывается, когда мы ночью спали, приехали из министерства и всех подняли. Так как наша комната была самая дальняя, мы не услышали. Они провели собрание, узнавали, есть ли пульмонологи и реаниматологи. Из наших врачей были только гинекологи, а других не было. Нас начали ругать, почему не приехали пульмонологи и другие узконаправленные специалисты. Наутро приехал автобус, и нам сообщили, что будет собрание. Всех нас повезли в интернат для слабовидящих и слабослышащих детей. Когда приехали, там стояли министр и замминистра, они сказали, что здесь будет разворачиваться госпиталь на 80 человек — ситуация тяжёлая. Нас для телевидения сняли, и все куда-то уехали, а мы остались одни. Мы как-то должны были разворачивать госпиталь, но мы никогда этого не делали. Нас курировала шестая больница, откуда приехал замглавврача и заявил, что мы приехали ради денег. Нам стало обидно; первое, что мы услышали там, это были деньги. Когда мы ехали в Бишкек, мы не спрашивали, сколько заплатят, мы ехали по приказу, а о деньгах и речи не было. Мы спросили о госпитале, нам ответили, что приедут из МЧС, дадут всё нужное. Нас попросили составить список необходимых материалов. Список составляли наш главврач и один гинеколог. Список составили, никого нет, а сотрудники МЧС ставят палатку. Так мы просидели целый день. К вечеру сообщили, что теперь мы будем жить в этом госпитале. Мы попросили нам дать возможность хотя бы забрать наши вещи из отеля. Вечером к нам приехали молодые волонтёры, студенты, и довезли нас до отеля. Мы там покушали и пошли по номерам. К нам приехал представитель МЧС — видимо, занимает должность — и начал ругаться. Мы не поняли, почему все на нас ругались: то нас заставляют разворачивать госпиталь, то из отеля гоняют. И мы решили: если мы здесь никому не нужны, то вернёмся в Каракол. Тогда представитель МЧС начал нам угрожать статьёй, что если мы уедем, то нам грозит суд. Мы ему объяснили, что нас никто не ждал, что сами позвали и никто ничего не сделал, чтобы хотя бы объяснить, что делать. Мы ему попытались объяснить ситуацию: получается так, что нас позвали, а остальное мы должны были делать сами, сами разбираться во всём этом беспорядке. Также нас убеждали, что мы будем работать в кол-центре. Нам ответили, что там должен работать человек, который знает Бишкек. Нас для телевидения сняли и уехали, оставив разворачивать госпиталь с нуля. Мы никогда этим не занимались, никогда не разворачивали госпиталь. Вместо того чтобы нам нормально объяснить, он взял имена каждого из нас и начал угрожать, что это всё не оставит просто так. Также с его стороны начали звучать угрозы, что нас оставят без работы.
— Зачем он вам угрожал вместо того, чтобы работать вместе?
— Наверное, ему свыше поступил приказ, но когда он услышал, что мы собираемся назад, в Каракол, то, скорее всего, испугался. Когда он сказал, что запомнил нас поимённо, что не оставит это просто так и что мы пожалеем обо всём завтра, тогда мы все взорвались. Мы сказали, чтобы он нас так не пугал. Мы все взяли наши вещи, заказали маршрутку и вышли на улицу. Этот человек ругался, ругался, а мы уехали на собственные деньги, а через полчаса после выезда нам начали звонить. Сначала нам позвонил наш координатор, начал просить, чтобы мы вернулись. Он понимал ситуацию и просил потерпеть. Потом позвонил замгубернатора, когда мы уже доехали до Токмака. Они нам начали угрожать, что при режиме ЧС есть статья, что вообще не будут брать на работу, и даже начали угрожать нашим семьям. И сказали, что если мы хотим спокойно жить в Караколе до конца наших дней, то мы должны вернуться обратно. Нам стало смешно от того, что таким маленьким людям, как мы, звонят из министерства. Пошли эти угрозы, а мы не знаем, что делать. С нами были медсёстры, которые работали по 20–30 лет. Они сказали, что работали всю жизнь и уйти на пенсию со статьёй и клеймом, нигде в Караколе не устроиться на работу… Они начали бояться и уговаривать нас вернуться. Но среди нас, оказывается, действительно были эжешки, у которых здоровье не позволяет работать, а их даже не спросили и тоже заставили ехать в Бишкек. Пять человек, не взирая на угрозы, уехали в Каракол. А мы, оставшиеся, развернулись и поехали обратно в Бишкек, спасать заражённую столицу. В маршрутке всю дорогу мы принимали разные решения, а водитель всё терпел. Оказалось, его мама работает врачом в Караколе, он с пониманием отнёсся к ситуации. Он нас довёз до города. Пока мы ехали, отель «Ак-Кеме» уже заселили врачами из Нарына. Пока мы искали, куда бы заселиться, депутаты Наталья Никитенко и Жанар Акаев, узнав о нашей ситуации, помогли нам с жильём, заселили нас в хороший отель. Оказывается, они ждали нарынских медиков, а вместо них приехали мы. Они сказали, что готовы выполнить любую просьбу. Мы, уставшие и обиженные, начали жаловаться, рассказали об угрозах. Они сказали, что разберутся со всеми. Нам сказали, чтобы мы покушали, а утром станет ясно, где будем работать. Наутро машина нас отвезла в тот же интернат, там оставили работать.
— Там уже был развёрнут госпиталь?
— Нет, мы сами развернули его. Всё то, что мы просили, начало поступать, а тот главный врач, который нас обвинил, что мы приехали в Бишкек ради денег, начал оправдываться.
— Где вы работали? Вы работали со всеми пациентами? Были ли открыты разные отделения, по степени сложности поступающих больных?
— Ситуация же была очень тяжёлой, и это явно была «красная» зона. Нам вначале сказали, что будут пациенты с внебольничной пневмонией, коронавирусных не будет. Но так как ситуация была тяжёлой, начали поступать и «ковидные», и с пневмонией — всё смешалось. Госпиталь открылся в субботу, в 17:00. Мы все подготовили, сказали, что всё готово и мы откроемся. Начали поступать больные.
— Как это выглядело?
— Я такого в жизни не видела. Как только открылись наши двери, начали массово поступать люди, коридор полностью заполнился. Вначале было сказано, что госпиталь для людей, у которых лёгкая и средняя форма болезни, но поступали тяжёлые тоже, а у нас не было концентраторов, не было пульмонологов и реаниматологов. Среди нас был только один специалист в этом деле, врач-физиатр. Смотрим, поступают тяжелобольные, некоторые не могли ни сидеть, ни стоять. Мы были в шоке, потому что поступают и поступают, а мы не знаем, что делать. До вечера больница заполнилась людьми, и наши врачи начали работать по протоколу. Для того чтобы помочь тяжелобольным, у которых падала сатурация, мы начали обзванивать реанимации, но и там всё было заполнено. В день мы могли только 1–2 человек отправить в реанимацию. Люди умирали, не доезжая, в машинах. Пик начался 6–8 июля, и пик держался целую неделю. Получается, двое сутки отдыхали только, по 6 часов, на третьи сутки к нам подключись студенты из КГМА, что хоть как-то облегчило нам жизнь. СИЗы были дышащие, но некоторые были как целлофаны, в которых мы ходили по 6 часов; мы очень сильно потели в СИЗах. Когда больные начали приходить в себя, они ужаснулись от всего того, что происходило. Им стало нас жаль, потому что они видели все условия работы. Из-за СИЗов мы начали терять сознание, просили, чтобы нам дали нормальные СИЗы.
— Сколько вы там пробыли?
— Мы пробыли 16 дней. Получается, после смены мы возвращались в отель, где у нас были все условия отдыха. Мы возмущались и просили СИЗы хорошего качества, потому что девушки начали терять сознание, были и медсёстры в возрасте. Слава богу, начали приходить нормальные СИЗы. И сейчас, вспоминая всё это, ужасаюсь: это было кошмаром и страшным сном. Мы не знали, сколько там пробудем; пик держался целую неделю. И кажется, что весь Бишкек не мог справиться с болезнью. Были люди с деньгами, со связями, но им это всё не помогло. И потом начали поступать концентраторы, 22 штуки, нам стало намного легче, больные хоть чем-то дышали. У нас на вторые сутки умерли две женщины. Они умерли, когда их отвезли в больницу. Умер ещё один мужчина, который сам пришёл, но, к сожалению, болезнь оказалась хитрой. Мужчина умер на 10-й день. Тяжёлых было очень много. Когда объясняли, что к нам нельзя, что у нас нет специалистов, они плакали. Им некуда было идти, они просили хоть чем-то им помочь. Нам приходилось принимать всех. В конце кол-центр начал сбрасывать трубку, потому что уже некуда было размещать больных. Слава богу, что от нас была хоть какая-то польза. Люди начали говорить, что они раньше ненавидели медиков, но сейчас за нас беспокоятся, чтобы мы не заболели. Мы вернулись в Каракол с чистой совестью, все работали на совесть, никто не халтурил. Все помогали друг другу и заменяли, когда нужно было. Хорошо, что у нас была сплочённая команда.
— Вас всех можно назвать героями, потому что вы спасали жизни.
— В первые дни мы все боялись, что заболеем, но всё равно продолжали работать, несмотря ни на что. И спасибо депутатам: если бы не они, то кто бы за нами присмотрел тогда. А после работы государство нам подарило семидневный отдых на Иссык-Куле.
— Спасибо вам за то, что вы есть, и за всё, что вы сделали тогда!
