Айбар Султангазиев — Независимый медицинский эксперт

— Какова роль науки и научных сотрудников в борьбе с коронавирусом в данное время? Чем заняты медицинские научные сотрудники сейчас?

— Есть такая группа, которая разрабатывает протокол диагностики и лечения. Знаю, что в ней 5–6 самых умных специалистов: главный пульмонолог, внештатная инфекционистка и несколько человек, которые занимаются протоколом диагностики и лечения вируса. Они разрабатывают правила, как медицинские сотрудники должны надевать и снимать СИЗ, как себя вести, какое оснащение должно быть, как диагностировать и мн. др. Они всё это делают и также готовят третье издание протокола лечения.

У нас есть вроде специалисты. Я видел, как в начале эпидемии разрабатывали сценарий пути, по которому она может пойти, и разрабатывали отдельные рекомендации. Но на самом деле к нашим специалистам есть вопросы. В начале марта тоже были прогнозы, но мне кажется, учёные никак не готовы к таким исследованиям.
Сейчас мы видим, что на улице 70–80 % людей ходят без масок. Не только на улице, но и в помещении. Во-первых, в этом плане наши учёные и должны были давать прогнозы. Во-вторых, хотя и есть группа, которая всё разрабатывает, но, как мне кажется, нужно давать самостоятельные рекомендации и по укреплению иммунитета и по режиму самоизоляции. А мы больше ориентируемся на рекомендации ВОЗ и живём тем, что ВОЗ за нас всё придумает и сделает.
— Я звонила главному вирусологу страны Зуридину Шариповичу Нурматову насчёт финансирования их прогнозирования. Он сказал, что нет финансирования и техники.
— Здесь дополнительных денег не нужно. Вот ГСЭН-служба аналитики и прогнозирования в их должностных обязанностях. Кроме того, у нас есть центр по особо опасным карантинным последствиям, где есть отделы, которые занимаются прогнозированием ситуации. Не нужно опросы проводить, это не исследования. Они опираются только на данные от различных учреждений здравоохранения: о количестве заболевших, о количестве контактов. И они должны работать с теми моделями, которые есть в других странах. Но ВОЗ и другие партнёры предоставляют информацию. Есть источники в интернете, где научную литературу можно прочитать. В интернете можно найти всё. Многие из них англоязычные и нуждаются в переводе. Может быть, только на это и нужны средства. Гугл нам в помощь. Тут я не вижу ничего конкретного. Наверное, есть отдельная часть, которая нуждалась бы в изучении вируса и его происхождения. Но у нас нет лабораторий, где изучали бы вирусы.
— Но это же очень важно для лечения.
— Для такого количества населения, 6 миллионов человек, такую базу и лабораторию содержать нецелесообразно. Мы не сможем физически их содержать. Для науки это важно. Но если брать состояние науки, то оборудование стоит со времён СССР.
— В конце марта и начале апреля, когда создавался совет, экс-министр Талантбек Батыралиев создавал и такой совет. Как оцениваете их работу? Ведь они публикуют разные материалы.
— В теоретической науке давать информацию и заниматься её изучением имеет право каждый, если он позиционирует себя как специалист. Но, думаю, в научно-прикладном понимании очень важно координировать действия с Министерством здравоохранения и с теми специалистами, которые создали совет; они открыты. Я с ними созваниваюсь и интересуюсь схемой лечения, но думаю, что здесь заложен компонент пиара. Батыралиев мечтает вернуться в министры и найти своё место.
— В Узбекистане я разговаривала с коллегами из Кореи. Они пригласили ведущего академика, назначили его советником Минздрава по лечению коронавирусной инфекции. Нужен ли нам такой подход?
— Знаете, последний год или два Узбекистан молодец, потому что принимает радикальные решения, созывает своих граждан с учёными степенями, приглашает на работу и создаёт все условия для этого. Он приглашает экспертов с хорошей и практической базой. Понятно, что предлагаются хорошие условия жизни и труда. Наши тоже могли бы, и доноры бы поддержали, но наши — «ни сам, ни другим». Наши боятся увидеть бардак, который происходит, и того, что́ увидят со стороны. Может быть, считают себя достаточно умными. Знаю, что наши по телефону проводили какие-то консультации и посчитали, что нет пока специалистов, которые хорошо во всём разбираются. Есть ещё момент: что наши могут предложить? Наша страна ограничена, может предложить мало препаратов, у государства совсем нет денег. И если назначат какой-нибудь дорогой препарат, то его не смогут купить, его даже нет в стране. Честно говоря, нам откровенно везёт, потому что низкая смертность и, может быть, возрастной состав помоложе, — есть много версий. В мире есть пара вариантов протоколов, которые нам доступны. Но кто бы что ни посоветовал, у нас нет денег на лечение. В такой ситуации можно увидеть всё то, что нельзя. Очень мало сотрудников в эпидемиологии. Их у нас больше там, где можно хорошо заработать. Они живут только на шабашке от постоянных проверок.

— Президент Сооронбай Жээнбеков не участвовал в параде в Москве. COVID-19 был обнаружен у членов аппарата президента и парламента, но, несмотря на это, в обществе бурно обсуждают спорные законы. Тем временем вирус распространяется по всей стране. Ситуация вышла из-под контроля?
— Последние четыре-пять дней мы наблюдаем, как распространяется COVID-19, в каждой семье есть человек, зараженный COVID-19. Почему это происходит? Сейчас никто не делает анализы, мобильные бригады не успевают, и когда я узнаю о симптомах, они похожи на симптомы COVID-19. Я поднимал этот вопрос раньше. Как только карантин закончился после 25 мая, вирус распространился очень быстро. Но теперь пришло время, когда спрятать его невозможно. В столице самое большое количество зараженных. Через 10 дней распространится на другие области. Люди ходят повсюду, движение не прекращается, а болезнь возьмёт новые обороты. Это одна сторона, другая сторона – через 1-2 недели число смертей увеличится.  Сейчас мы видим, что не хватает лекарств и медиков. Почему правительство лжет, что в больницах есть места, я не понимаю. Уже 3 дня нет мест в больницах. Неважно, какую сумму денег имеете, каких влиятельных знакомых имеете, вы все равно не сможете положить в больницу своего родного человека. Только вчера все койко-места, больницы в стране были переполнены. В центре открылась новая больница на 68 коек, она была заполнена всего за 4 часа. Сейчас не могут попасть в больницу те, у кого пневмония, температура 38-39, не говоря уже о тех, у кого легкая форма.
И ситуация усугубляется, когда никто не может получить помощи. Ссылаются на внебольничную пневмонию, ищут повода, скрывают все, чтобы не увеличивать статистику. Эпидемия распространилась, и у правительства нет возможности, чтобы помочь людям, денег в бюджете нет, экономика стоит, для ее развития нет возможностей. А тои проходят, рестораны переполнены людьми. Люди не сидят дома, в чем выгода? Правительство больше не поможет людям, сейчас ситуация очень сложная, Люди остались сами с собой. Отныне Минздрав, Республиканский штаб должны повсеместно открывать стационары и оказывать неотложную помощь населению. Торговые центры, кафе, рестораны, школы должны превратиться в стационары. К примеру, что делают в Великобритании, Германии? Нужно подготовить большие стадионы, чтобы оказать помощь всем пациентам. Нужно подготовить запас лекарств – антикоагулянты для разжижения крови, антибиотики. Было бы лучше, если бы государство подготовило большой запас. Нужны 300 000 долларов на лекарства, а потом искать, есть ли в больницах, нужны ли они, есть ли в достаточном количестве. Если нет, надо их обеспечить ими. Возможно, тогда число смертей снизится, ведь люди испытывают трудности в поисках лекарств. Нужно пользоваться всеми лекарствами, которыми в настоящее время пользуются ведущие страны мира. Сейчас мы находимся в худшем состоянии.