Айнура Аманбаева — Врач-педиатр

— Вы работали с марта, когда началась пандемия? Что происходило в тот период? Что делали?
— Видели новости по телевизору еще в ноябре, декабре. Услышали, что в Китае появилась болезнь, которая распространяется, но по телевизору не могли получить полноценную информацию, поэтому не особо обратили внимания. Я подумала, что это грипп, который распространяется в холодную погоду, в январе тоже приходила информация, но не обратили на это внимание. По WhatsApp приходила информация о распространении вируса в соседних странах. Наши провели два занятия по способам защиты, но мы не научились ничему, проводили семинары, где давали расширенную информацию о болезни. В марте у нас был впервые зарегистрирован вирус, начался карантин, ситуация была удручающая. Распространяли в интернете видео врачей, их начали преследовать, заставляли их просить прощения. Например, врач Ысык-Атинской районной больницы подвергся преследованию за то, что открыто рассказал о плохом качестве масок.
— Среди ваших коллег были заболевшие?
— Да, были заболевшие коллеги, но у многих вирус протекал в легкой форме. Как я слышала, главный врач нашей больницы страдала от болезни, два дня пролежала в реанимации. Ее муж попал в реанимацию, все мы-коллеги разговаривали по WhatsApp между собой, молились об их выздоровлении. Десять дней она была дома, затем вышла на работу, в данное время с ней все хорошо, не знаю, сколько времени пролежала в больнице
По моему личному анализу, у нас болезнь распространилась после 10 июня, до этого многие не верили в существование вируса, жили с мыслью, что вирус нас обойдет. В апреле-мае я верила в существование вируса, но не представляла, что он будет таким жестоким, коллеги тоже не ожидали такого, соблюдали все правила безопасности, надевали костюмы СИЗ. В костюмах за два часа уже ходишь как вареная, потеешь, не хватает воздуха, это было сложно. В начале снимали защитные средства, не придавали значения, не соблюдали правила, но, с середины июня, когда болезнь усилилась, от страха сами начали надевать.
Хотя костюмы были одноразовыми, мы носили их 3-4 дня, затем стирали, сушили, снова надевали, а когда не успевали стирать, просто сушили на солнце, так как была нехватка защитных средств, масок часто не хватало. Я заболела 30-ого июня, до этого работала в больнице без перерыва, так как было много заболевших, принимала их, температура тела была выше 37,5°, 11 дней не спадала ниже 38°.
В красной зоне работали лучшие медики, но они не получили компенсации, решают только те, кто у власти. Они поторопились с объявлением о компенсации в 200 000 сомов, позже начали говорить, что компенсация будет выдаваться только тем медикам, у кого есть положительный ПЦР-тест. Я обращалась в мобильные группы, чтобы сдать ПЦР-тест, но они приехали только через 5-6 дней после подачи заявки, однако, за это время вирус уже попал в органы внутреннего дыхания, не остался в ротовой полости.
Когда позвонила мобильная группа и хотела взять у меня ПЦР-анализ, я сказала: «Не надо», потому что при данной болезни анализ нужно сдать за 3 дня, после тест не обнаружит вирус.
Медики много болели, было очень тяжело, многие переболели дома, даже не думали о компенсации. 25% моих легких были поражены, среди моих коллег были такие, у кого легкие поразились на 50%, 80%, они мучались. Потеряли многих коллег, когда вспоминаю их, мне обидно, сердце болит…
Народ поддержал медиков, простые люди, среди них предприниматели, быстро открыли дневные стационары. Думаю, государство тоже приняло много положительных решений в этом направлении, столько временных стационаров открыли, молодежь добровольно работала в них. Врачи и медсестры работали усердно, днем и ночью, врачи всех профилей не пожалели сил для народа, это меня радовало.
Народ берег медиков, обеспечивал продуктами. У меня было такое чувство, что люди давали все, что у них есть, даже привозили нашим медикам в качестве помощи пятилитровые растительные масла и другие продукты.
Когда посчитала расходы, были истрачены 30 тысяч сомов, некоторые лекарства покупала по завышенным ценам, которые потом остались неиспользованными, остатки лежат дома. Когда не спадала температура, я меняла лекарственные препараты, принимала очень много лекарств, это же вредно для почек, сердца, желудок свой испортила, пришлось снова покупать лекарства для желудка и почек. Для того, чтобы защитить организм от отрицательного воздействия антибиотиков, приходится принимать дополнительные лекарства.
Я не считала расходы, это не важно, главное жива. Хочу плакать, когда вспоминаю ушедших коллег. Услышав о смерти юной Адинай, сильно огорчилась.