Албина Салбаева — студентка, волонтер

— Мое желание работать в красной зоне пришло ко мне, когда я увидела новости о росте зараженных COVID-19 и страданиях людей в других странах. Даже в развитых странах была нехватка врачей и студентов-медиков, которых призывают для борьбы с вирусом. Еще тогда я запланировала, если ситуация в Кыргызстане станет напряженной, не будет хватать людей в красной зоне и будут приглашать старшекурсников в волонтеры, незамедлительно пойду работать. С марта себя настраивала морально, что буду работать там, где будет вспышка COVID-19, уговорила родителей. В конце июня узнала, что набирают волонтеров, ситуация накалялась, не хватало врачей и медицинских работников, из-за нехватки людей в красной зоне, набирали студентов на работу. Я услышала новость среди ночи, тут же написала о своем желании стать волонтером, чтобы добавили в список. Они мне ответили, чтобы я ждала, что в скором времени добавят меня в онлайн группу, меня не добавляли в онлайн группу, снова позвонила, ждала от них ответа неделю. Через неделю на официальном сайте Кыргызской государственной медицинской академии им. И.К. Ахунбаева, где я училась, разместили объявление о наборе волонтеров.
В то время я находилась в селе, все бросила и приехала в город, направилась в КГМА. Обратилась в учебное заведение, нас распределили по бригадам. Первые 5-6 бригад очень быстро сформировались, при нас нашему ректору поступил телефонный звонок от министра здравоохранения о том, что срочно нужны волонтеры. Сформировавшиеся 6 бригад тут же разъехались по больницам и обсервациям. Среди них была моя покойная однокурсница Адинай, которая поехала с бригадой в гостиницу «Дискавери», мы записывались вместе с Адинай первыми, я по списку попала в госпиталь КГМА.
Так я начала работать, в первый же день работы в красной зоне, пришла весть о смерти Адинай. Адинай умерла в первый день моей работы в красной зоне, их команду забрали в красную зону раньше нашей, им не проводили обучение. Команду, в которой была я, оставшуюся в КГМА, хотели обучить, поэтому я позже попала в красную зону. Две недели нас обучали надевать защитные средства, лечению больных, дыхательной гимнастике. Нас очень хорошо обучили, проректор Гулмира Артыкбаевна контролировала каждого, каждый день ходила с нами на занятия. Ректор Индира Кудайбергенова обеспечила нас тренерами, получением хороших знаний, через полторы недели обучения, мы зашли в красную зону. Перед этим я услышала ту плохую весть, поэтому мой первый день в красной зоне был сложным, было страшно потому что поняла, что могу умереть. Я не боялась за свою жизнь, а переживала за родителей, боялась за них, думала, если умру, родителям будет плохо. С такими страшными мыслями вошла в красную зону, через 2 часа должна была вступить в ночную смену. Когда надевала костюм СИЗ, начала потеть, даже не успела застегнуть, через респиратор не проходил воздух.
Меня отправили во второе отделение, которое находилось на втором этаже. Была мысль, что не поднимусь на второй этаж, трудно было даже выйти из комнаты, в которой переодевалась. К СИЗ организм привыкал с трудом, уже в первые минуты пот лил ручьем. Села на пол, сидела в таком положении 10-15 минут, чтобы организм привыкал, закружилась голова, становилось хуже, подумала, что теряю сознание. Через несколько минут я привыкла, встала и пошла в отделение, где были больные. В первый день ситуация была стабильная, т. к. мы открылись только в тот день, больных было мало.
В течение первых шести часов мы ухаживали только за десятерыми. В одном отделении работали две бригады, поэтому персонала было достаточно, и мы особо не устали. Проверяли каждого больного, измеряли сатурацию, делали с ними дыхательную гимнастику, смотрели за больными очень хорошо. После этого поток больных увеличился, поступали пациенты в тяжелом состоянии. Хотя у нас не было реанимации, мы брали тяжелых, так как все больницы были забиты, нигде не было мест. Очень много было поступивших тяжелобольных с хроническими заболеваниями. Больных, которые не могли самостоятельно подниматься на 3-4 этажи, лежачих больных, мы с трудом поднимали на второй этаж, из-за этого наша работа увеличилась и усложнилась.
Мало того, что двум медсестрам приходилось смотреть за 38 пациентами, нам нужно было проделать множество медицинских манипуляций, и мы с трудом справлялись. Мы бегали, прыгали, любыми способами пытались спасти пациента. Кроме того, мы должны были кормить прикованных к постели больных, поить их, давать им лекарства и сидеть рядом с ними. Кроме этого, мы должны были покормить лежачих больных, давать воду и лекарства. Они не могли двигаться сами. У нас не было ни минуты свободного времени. В красной зоне ситуация была тяжелая, было много работы. Когда надеваешь СИЗ и заходишь в отделение, уже забываешь обо всем, не остается времени даже думать. Забываешь об усталости, о том, что задыхаешься в респираторе, вся в поту, хочешь в туалет, сильно хочешь пить, думаешь только о том, как спасти людей.
На самом деле у нас было очень много больных в тяжелом состоянии, шестичасовая смена пролетала незаметно, понимали об окончании смены, когда видели, что пришла другая смена. Когда виделись на пересмене, говорили только о том, что не успеваем полноценно смотреть за всеми больными. Успевали делать медицинские манипуляции, для дополнительных действий как дыхательная гимнастика, мы просто не успевали, выдыхались. Из-за всего этого у меня появлялись неприятные ощущения, мне было трудно признать эту проблему.
Как бы я ни старалась помочь, не успевала, поэтому страдала из-за этого. В красной зоне я забыла о своем положении, даже забыла о себе. Думаешь только о больных. К сожалению, были случаи смерти. Приступили к оказанию реанимационной помощи без подготовки. Если честно, впервые в жизни я увидела смерть, умирающего человека. Мне было очень тяжело морально. Потеря больных была для меня огромным ударом. У меня болело сердце, было обидно. После выхода из красной зоны я не могла спать месяц, сон куда-то пропал, с середины сентября начала полноценно спать. До этого все время видела во сне больных в отделении, которые мучились. Очень тяжело терять их, привыкаешь к человеку, за которым ухаживаешь, каждый день разговариваешь, помогаешь им дышать, кормишь их, даешь попить воды, даешь моральную поддержку, не жалеешь сил, говоришь им, чтобы были сильными, что все будет хорошо, и сама веришь в эти слова. И когда умирает этот больной, внутри появляется огромная пустота. Эта пустота для меня была опасной. Я очень чувствительный человек. поэтому смерть больного для меня огромная трагедия. Но со временем, появляется спокойствие, когда сталкиваешься с такими вещами. Я отвлекала себя от тяжелых мыслей и начала думать: «Мы не боги». Мы не всесильны. Начинаешь себя оправдывать, думать, видно судьба у него такая. Однако я получила огромный опыт работы в красной зоне, я смогла вылечить болезни, которые я знала только теоретически, о них читала только в учебниках, научилась делать много медицинских манипуляций, их тоже знала только по теории, удалось практически применить. Для врача это очень большой, богатый опыт на всю жизнь. Данный вирус не только взрастил мой профессионализм, но укрепил мои человеческие качества. Общение с другими людьми, выслушивание их проблем меняет тебя в лучшую сторону, начинаешь воспринимать мир по-другому, с лучшей стороны. В красной зоне заботились о нас. Ректор КГМА Индира Орозбаева всегда нас защищала. Давали нам лекарства и витамины, для профилактики давали кардиомагнил. Наверное, только мы получали заботу, другие больницы должны брать пример.