Аскар Сыдыков — Глава Международного делового совета

— Как экономика Кыргызстана среагировала на вызовы и проблемы созданные пандемией?
— С начала 2020 года стала страдать сфера туризма, потому что массово начали отменять авиасообщения, рейсы, туры и другие туристские услуги. Туризм первым на себя принял удар, а далее — сфера обслуживания и услуг. Потом в марте-апреле, как ввели карантин, пошёл удар на строительство, на промышленность и на другие отрасли экономики. В целом по итогам года по всем отраслям экономики фиксируется спад, фиксируется снижение ВВП, рекордное за 25 лет, с 1994 года. Точные цифры можете посмотреть, они 9–10 %. По всем отраслям, кроме сельского хозяйства, идёт спад. В сельском хозяйстве по итогам года даже наблюдается рост на 1–2 %. По количеству рабочих мест впервые вышло так, что число ликвидированных рабочих мест за первое полугодие 2020 года оказалось больше, чем число созданных. По итогам девяти месяцев 2020 года вышел самый высокий уровень потребления цен, инфляция стала в районе 7 %. Это самый высокий уровень среди стран ЕАЭС, куда мы входим. Если смотреть поквартально, то после весны, когда сняли карантин, более или менее стала проявляться деловая активность, но в июле, после резкого скачка случаев СOVID-19, она замедлилась. Перед выборами ещё больше замедлилась, как и в аналогичных ситуациях в других странах. Во время политического кризиса целый ряд предприятий остановили свои действия. Некоторые из них до сих пор не возобновили деятельность; это крупные налогоплательщики. По итогам года неопределённость в деловой среде сохраняется. Это можно посмотреть по динамике притока и оттока прямых инвестиций и оттока отечественного капитала, т. е. у нас за последние годы самый высокий уровень оттока капитала. В соседних странах, например в Казахстане, фиксируется самый высокий приток кыргызского капитала. Даже по сравнению с количеством новых предприятий других стран, оказывается, кыргызских предприятий там стало больше.
— Кыргызские предприниматели ушли на другие рынки?
— Можно так сказать. Они уходят в соседние страны, в том числе в страны дальнего зарубежья, т. е. ищут, где капитал больше защищён, где идёт защита частной собственности и где есть гарантии защиты инвестиции.
— Почему у нас так сложилось, что, во-первых, мы не смогли помочь бизнесу, во-вторых, бизнес уже понял, что здесь защиты его собственности не будет? Это, получается, две разные проблемы?
— Это связанные друг с другом проблемы, но они немного разного характера. Меры поддержки бизнеса государство не смогло предоставить из-за ограниченности возможностей бюджета, но и где-то из-за общественно-политической ситуации в том числе. У бизнеса появились как опасения, так и неопределённость из-за октябрьских событий и их последствий, которые до сих пор ощущаются.
— Рапортовали, что государство помогло бизнесу, что оно приняло некоторые меры, в частности программы по поддержке частного предпринимательства.
— В марте мы с бизнес-сообществом и правительством уже начали вырабатывать совместные антикризисные меры. В марте — мае правительство приняло три антикризисных плана. В них были прописаны такие меры, как отсрочка по налогам, по налоговой и другой отчётности, освобождение от некоторых видов арендных платежей на муниципальное и государственное имущество и отсрочка по фискализации налоговых процедур. Летом, в июле, стартовала большая программа финансирования субъектов предпринимательства, по которой 14 млрд сомов планировалось выделить на льготный кредит бизнесу, пострадавшему от пандемии. Эта программа до сих пор активна, но она только в июле начала работать. Да, не все предложения бизнеса были учтены. Мы предлагали освободить хотя бы микробизнес, малый и средний бизнес от отдельных видов налогов и платежей, от патентов. Снизить ставки соцотчислений или освободить от них, если государство не может прямо субсидировать работникам так, как это делалось в соседних странах. Это предложение не реализовалось. Нам сказали, что это невозможно из-за ограниченного бюджета. Но с другой стороны, возникал вопрос, почему бы не использовать внешнюю помощь на ресурсы. Примерно такая ситуация была, но мы продолжаем предлагать свои антикризисные меры. Надеемся, в 2021 году тоже примут меры поддержки бизнеса. Резервы многих исчерпались, предпринимателям сложно. Многие не могут удерживать работников — отпускают, увольняют, сокращают или без содержания отправляют. Весной и летом мы часто слышали, что предприниматели, используя свои резервы, продолжали держать работников или платить им минимальную зарплату. Сейчас их резервы исчерпались, поэтому весной 2021 года ещё сложнее будет бизнесу и экономике.
— Колебание курса доллара повлияло на всё, что происходит?
— Да, безусловно. В Кыргызстане самый высокий уровень роста потребительских цен среди стран ЕАЭС. Мы импортируем в 2–3 раза товара больше, чем экспортируем. За импорт мы платим в твёрдой валюте, в долларах обычно. Поэтому импортируемые цены на импортируемые продукты растут. Поэтому у бизнеса увеличиваются издержки, обязательства. Часто бывает обязательство в долларах и с контрактёром, и с кредиторами. Поэтому сложнее выплачивать свои обязательства. Мы — страна, которая серьёзно зависит от импорта.
— Мы говорили, что у нас наблюдается отток капитала. Это связано в большей степени с политической ситуацией в стране?
— Да. Политическая ситуация в большей степени влияет. Потому что многие предприниматели не чувствуют себя защищёнными, не чувствуют, что их частная собственность, имущество защищены, не чувствуют уверенность в завтрашнем дне, поэтому они выбирают более безопасные страны для инвестирования и продолжения своей деятельности.
— Вы видите какой-нибудь просвет в этом году? Прогнозы на улучшение экономики есть или всё-таки они более критические?
— Мы хотим надеяться на лучшее. Сейчас и правительству, и аппарату президента помогаем в формировании экономических реформ, которые могли бы спасти экономику, поэтому надеемся на лучшее. Стараемся не терять надежду.
— В период пандемии был открыт счёт для сбора средств на борьбу с COVID-19. Предприниматели сами собирали средства или по принуждению?
— На этот счёт бизнес добровольно собирал деньги. Люди добровольно перечисляли свои средства. Мы часть своей зарплаты перечисляли. Порядок расхода был достаточно прозрачен. На сайте указано каждое поступление, траты тоже указаны. В основном всё пошло на доплаты медикам, если не ошибаюсь.
— Как оцениваете взаимодействие между государством и бизнесом в период пандемии?
— Взаимодействие было довольно хорошее. Нас постоянно приглашали, спрашивали, какие у нас проблемы, какие замечания есть, т. е. взаимодействие было. Во время карантина мы оперативно с комендатурой и Министерством экономики старались обеспечивать бесперебойную деятельность важных объектов экономики. Взаимодействие было. Единственное, не все наши предложения учитывались. Многие предложения и решения остались нереализованными.
— Что касается самого бизнеса, он что-нибудь сам инициировал, чтобы выйти из этой ситуации?
— Конечно. Мы постоянно давали свои предложения к первому, ко второму, к третьему пакету антикризисных мер. Там был широкий ряд мер поддержки бизнеса, только наша ассоциация порядка 30–40 пунктов предлагала, многие наши коллеги предлагали.
— Не все были поддержаны?
— Нет, не все. Мы всегда активно предлагаем. Государственно-частный диалог все эти годы растёт, поэтому мы продолжаем предлагать свои меры, т. е. не просто критикуем, а всегда предлагаем и отстаиваем пути решения.
— Что вы, как председатель Международного делового совета, ждёте от этого года и что бы предложили для того, чтобы найти выход? Понимаю, с бюджетом очень тяжело сейчас, он не может обеспечить достаточную устойчивость, также поднялись цены, повысился курс доллара. Год для бизнесменов будет тяжелее предыдущего?
— Видение есть. Мы предлагаем заняться безопасностью — обеспечить полную безопасность частной собственности объектов экономики, бизнеса и в целом населения, потому что в первую очередь нужна безопасность. Сложно планировать, вести деятельность, если нет безопасности, если идут проверки, попытки захвата бизнеса и нарушения закона. Это в первую очередь безопасность и общественно-политическая стабильность. Нужно, чтобы все институты власти работали в полной мере, все госорганы работали постоянно, а не транзитно, чтобы побыстрее избрали парламент и все ветви власти заработали. Это что касается стабильности. Далее, что касается экономических реформ. На этот счёт не нужно изобретать велосипед, известно, как это делали в других странах. Нужно убирать всю ненужную бюрократию, все ненужные правила, максимально упрощать законы, регулирующие бизнес, чтобы ему не приходилось тратить время на ненужную бюрократию. У нас работает Совет по экономическим реформам при правительстве, где работают по семи направлениям — по налоговому администрированию, таможенному администрированию, лицензионно-разрешительной системе, трансформации и др. Кроме того, правительство должно решить вопросы, которые относятся к ведению государства, приграничные проблемы, чтобы все грузы, товары и услуги беспрепятственно проходили. Это от государства зависит, и нам нужно помочь в рынках сбыта, соединить наших продавцов с покупателями за рубежом. Такие примерно меры. Все экономические реформы известны. Нужно просто сделать максимум, чтобы мы во всех экономических рейтингах поднимались как страна. Мы можем много отчитываться, рассказывать, что хорошего сделано, но если это не подтверждается независимыми оценками международных рейтингов, то сложно говорить, насколько эти меры эффективны.