Бакыт Сатыбеков — Эксперт по вопросам государственных финансов и бюджетного планирования

Как уже говорилось, в Кыргызстане завершилась работа межведомственной комиссии по изучению распределения гумпомощи в стране. В рамках проекта удалось взять интервью у человека, входящего в состав этой комиссии. Бакыт Сатыбеков рассказал, что отчёта о поступившей гумпомощи как такого нет. Есть разные цифры, озвученные отдельными ведомствами. Но цельного документа, где открыто указываются источники поступлений и бенефициары этой помощи, — нет.
— Когда вы вошли в состав комиссии и что стало поводом для разбирательства во всех вопросах, касающихся COVID-19?
— Это не столько из-за COVID-19, но COVID-19 тоже важен. Мне позвонили в ноябре и сказали, что обращаются ко мне по рекомендации, что для работы комиссии нужен человек, который разбирается в госфинансах. Я сказал, что если в комиссии будет участвовать большинство гражданских лиц, то я согласен, если нет, то goodbye. Сказали, что практически все люди гражданские, не госслужащие, хотя госслужащие тоже были в комиссии. Я согласился. Когда встретились и начали обговаривать, что делать, я сказал: «Ребята, могу помочь только с точки зрения сверки отчётов о том, какую помощь от партнёров по развитию получили и куда её направили». То есть мы посмотрим отчёты организаций здравоохранений и проверим, есть ли там расхождения, потому что я не разбираюсь в остальных, чисто медицинских вопросах. Помощь от кыргызских граждан или юридических лиц тяжело проверять, потому что они могли напрямую её передавать, а на местах могли не поставить её на учёт. С этого началась работа.
— С чего вы начали? Что вы выявили?
— Мы договорились, что нас примут некоторые больницы, поговорили с бухгалтерами, попросили предоставить информацию о прошлом годе, с марта по декабрь. Стали узнавать, какая гумпомощь поступила. Проверили основные средства, т. е. оборудование, мебель, лекарственные средства на складах. Мы зашли в две больницы, чтобы просто посмотреть. Там даже не представляли, как должны выглядеть отчёты. Я разбираюсь в бухучёте, примерно представляю, что должно было быть. Спросил, возможно ли такое с указанием источников, кто подарил, в этих двух больницах. Потом я настойчиво просил комиссию, чтобы дали информацию, какую гумпомощь передали Минздраву и как он распределил их по этим двум больницам. Нам долго предоставляли информацию, параллельно провели встречу ещё с несколькими больницами. Всех собрали, я объяснил, что нужна информация по основным средствам, которые получили по гумпомощи, и по лекарственным средствам. Позже со мной стали связываться бухгалтеры этих организаций. Мы выработали формы отчётов, и они прислали информацию, как я просил, с указанием источников, от кого получили гумпомощь. Кажется, пара организаций или одна прислали без отчётов. Написано просто «гумпомощь», а от кого она — не указано. Через несколько недель комиссия наконец получила отчёты от Департамента лекарственных средств. Я начал сверять. У них более или менее детальная разбивка по регионам, и внутри каждого региона был отчёт, по каким больницам отправлено. В excel-файле было много строк по лекарственным средствам, я решил не трогать это дело, а хотя бы сверить основные средства. Оказалось, что у всех — было восемь организаций — были расхождения с ДЛС. Притом расхождения были и в обратном порядке: организации указывают, что они от ДЛС получили какое-то оборудование, а в данных ДЛС этого не указано. Бывает и наоборот. Это говорит о том, что есть проблемы с учётом, что был хаос, что могли не ставить на учёт, просто принимали и всё. До сих пор не сидит на балансе, хотя по требованию бухучёта в течение месяца имущество должно встать на учёт и оно должно быть прописано в бухучёте организации. Дело в том, что, как я понял, у ДЛС тоже нет базы данных, в которую вводили бы всю поступающую к ним гумпомощь и то, как она распределялась. Может быть, как-то ввели в Excel, но эти недостатки говорят, что были расхождения. Вот и все находки на данный момент.
— Была озвучена информация, что в Инфекционной больнице указывают одни данные, а в головном штабе Минздрава — другие. Как это объясняют?
— Я с ними не встречался, по этому поводу не беседовал. Это пусть спрашивают Счётная палата или правоохранительные органы. Пускай разбираются госслужащие, которым по долгу службы необходимо. Моё мнение такое. Когда всё начиналось в марте, тогда создали комиссию по распределению гумпомощи. Мне тоже предлагали войти в неё. Я сказал: если будет 50/50 гражданских и государственных, то пойду, а не будет — goodbye. А там рогами упёрлись, не захотели включать гражданских, включили 3–4 человек, не помню. Думаю, в таких комиссиях можно участвовать, если хотя бы половина или больше гражданских лиц, тогда можно заставить обеспечить прозрачную подотчётность, но их было меньшинство, они не смогли настоять на этом. Поэтому вижу только одно — нужна прозрачная подотчётность, нужно выкладывать информацию о том, что есть, в каком количестве, по какой цене в каждой больнице, в каждой поликлинике, и тогда у нас, возможно, будет что-то более или менее в будущем. Пока мы этого не сделаем, всегда будет так.
— Расхождения были очень большими?
— По-разному. У кого-то большие, у кого-то маленькие. Если несколько тысяч сомов, то это маленькие, но там у кого-то расхождения доходили до десятков миллионов сомов. Поэтому для меня как для финансиста, который давно работает с бюджетными вопросами, важен не размер, а то, что сам факт имеет место. В финансах должна быть чёткость, а тут её не оказалось.
— Вы выяснили, приходила ли гумпомощь и сколько её было?
— Нет. Потому что это консолидированная информация, её ни у кого нет. Помощи было очень много из разных источников: от международных организаций, от посольств, от частных лиц, от частных организаций, и иностранных, и национальных. Было из разных источников много разной помощи, но не было учёта. Информация должна собираться в одном месте. Гражданские активисты пытались создать платформу. Правительство поддерживало их идею, потом некоторые из него ушли, пришли новые люди, перестали поддерживать эту идею. Для меня это очень мутная история, потому что мы, как гражданское общество, изначально трубили, чтобы ребята обеспечили подотчётность как госрасходов, так и всей помощи, оказываемой здравоохранением. Не сделали. Вот и факт подтвердился.
— Вы, как член комиссии, можете судить о масштабах этого всего? Неподотчётность, неоткрытость рождают недоверие…
— Да, есть общественное недоверие, оно и привело к событиям 5–6 октября. Это результат того, что не прислушались к гражданскому обществу. О масштабах сложно судить. Если посмотреть договорённости Международного валютного фонда с правительством, там два соглашения. Суммарно больше $ 240 млн дали в виде кредита, который надо возвращать. В рамках соглашения были условия, что Счётная палата сделает аудит госзакупок, которые будут произведены из этих денег. До сих это не сделано, а те деньги давно потрачены. Думаю, их потратили ещё летом. Почему до сих пор нет аудиторского отчёта, который будет опубликован на сайте Министерства финансов? Непонятно мне. Мне непонятно, почему Международный валютный фонд не требует этого отчёта, хотя прекрасно знает, что все его деньги уже потратили. Когда работала комиссия, я услышал, что доноры якобы потребовали от Сурабалдиевой отчёты о том, как использовалась помощь за прошлый год. Сурабалдиева сама тоже говорила об этом в каком-то интервью или выступлении. Но пока не вижу ни одного внятного отчёта о том, как были потрачены деньги. А то, что Минфин какую-то excel-табличку выкладывал, так это не отчёт, а просто имитация деятельности, где показываются мифические силовые органы и какие-то мифические миллионы сомов. Это не отчёт. Нужна детализация, что конкретно на эти средства приобреталось, в каком количестве, по какой цене.
— Бывший министр финансов отказалась от интервью…
— Потому что сказать нечего.
— Чиновники утверждают, что все материалы размещены на сайте. Но если даже комиссия не довольна материалами, то что говорить о простых людях. Все подотчётные лица утверждают, что всё было прозрачно. Кому доверять в этой ситуации?
— Вопрос в другом. Если прозрачно, покажите отчёты — и все, тема будет закрыта. Вы видели какие-нибудь отчёты? Сложные? Простые? Можно же всякие делать. Можно в excel-таблице, с комментариями написать, можно подробный текстовый отчёт с прилагаемыми таблицами, можно сделать плакат с красивой инфографикой. Никакого отчёта нет, хотя бы просто по гумпомощи — сколько от кого пришло и куда её раздали. Этого даже нет.
— Комиссия будет дальше разбираться?
— Это вопрос к самой комиссии. Была председатель комиссии, Эльвира Сурабалдиева, заместитель — Айжан Чыныбаева. Сурабалдиева сейчас не госслужащая, не должностное лицо, осталась Чыныбаева. У неё надо уточнить, когда заканчивается срок работы комиссии и что будет дальше. Планируется заседание Совета безопасности в феврале, после этого, наверное, будут какие-то выводы.