Дамира Низалиева — Бывший министр здравоохранения КР, владелица фармкомпании

— В начале эпидемии вы заявили, что 80 % людей должны переболеть, выработать коллективный иммунитет и только потом угроза исчезнет. Откуда вы взяли эти расчёты и как поняли, что только так мы сможем победить пандемию?
— Эти расчёты были сделаны на основе заявления научного сообщества врачей, эпидемиологов, и не только о COVID-19, а о любом вирусном заболевании: чтобы выработать иммунитет, надо, чтобы не менее 60–80 % людей переболели. Например, корь. Вы же знаете, что от кори у нас прививаются все, во всём СНГ. И таким образом корь была побеждена. Помимо этого, есть другие заболевания — вирусные, инфекционные. И все они побеждались вакцинацией, потому что 60 % населения переболели. Да, требуется много времени и могут быть большие жертвы. Но только так можно выработать коллективный иммунитет. Коллективный иммунитет — это когда у более 60–80 % людей вырабатывается иммунитет к болезни, либо он вырабатывается, когда они все переболевают, либо после вакцинации. Таким образом, мы можем создать у большинства населения иммунитет. Сегодня вы знаете, что начали проводить первые этапы вакцинации в России. Очень надеемся, что к нам тоже поступят эти вакцины. Сейчас в России вакцинируют добровольцев, сейчас 2–3 вида вакцины. Пока появление антител очень обнадеживающе сказывается, очень многие сами вакцинируются. Но у нас этого пока нет. По официальным данным, у нас около 53 тысяч заражённых. Это даже не 1 % от общего числа населения, поэтому ждать, пока переболеют 60–80 %, рано. Но сегодня уже появились научные работы, которые говорят, что достаточно от 20 до 40 % переболевших. Но нужно учитывать, для чего и почему. Люди передают друг другу этот вирус, и если у нас около 40 % бессимптомных, 20–30 % с лёгкой формой, то, получается, остальные со средней и тяжёлой формой. Когда люди надевают маску и соблюдают все правила, они ограничивают себя от большого количества вируса. Таким образом, если эти люди даже и заболевают, то бессимптомной или лёгкой формой. И дальше, когда передаётся вирус от переболевшего лёгкой формой, то уже есть вероятность, что заражение будет таким же, но не тяжёлым. И пока люди друг другу передают вирус, он ослабевает. И пока заразится 60–80 % или те же самые 20–40 % людей, вирулентность вируса снизится и он ослабнет.
— Насколько правильными были решения Минздрава и какой была тактика лечения с самого начала, на ваш взгляд?
— Тактика лечения во всём мире была неправильной с самого начала, потому что лечили противовирусными препаратами, которые воздействуют на РНК-вирусы, и антибиотиками, но не все лечили гормонами и разжижающими, противосвёртывающими препаратами. И с тяжелобольными было сначала непонятно, почему очень быстро наступает смерть. Потому что цитокиновый шторм, образуются тромбы, кровь сворачивается. Протоколы всех стран менялись несколько раз. И это произошло только после того, как были вскрыты первые пациенты, которые умерли от коронавируса. Помните, у нас был аврал с клексаном и гепарином? Когда всё поняли и начали применять, никто не был готов к ограниченному количеству лекарств на такое большое количество больных. Лекарства были в дефиците, и произошла такая большая проблема. Наши врачи, как и во всём мире, быстро перестроились, переделали протокол, и так началось лечение в более или менее правильном русле. Но в самом начале и Минздрав, и наши врачи, и, в принципе, весь мир были шокированы непонятной болезнью, не знали, как и чем лечить. Поэтому путём проб и ошибок узнавали правильный метод лечения. Но сегодня, после того как мы прошли март, июнь и июль, дай бог, у нас уже есть хороший протокол, который даст меньше случаев смертности.
— По поводу протоколов. Значит, они с самого начала были неэффективны, были составлены на ходу, что и повлияло на смертность в июле?
— Это повлияло и в марте, и в июле. В июне ещё было непонятно, но в июле уже наконец начали использовать препараты, разжижающие кровь и останавливающие цитокиновый шторм. В июле ситуацию более или менее взяли под контроль. Единственное, у нас была проблема с койками, нигде не было свободных мест, и волонтёры вынуждены были открывать стационары, в которых не всегда работали квалифицированные специалисты. У них ещё не всегда под рукой был правильный протокол или правильное решение вопросов по больным.
— У нас ещё было давление на медработников. Как оцениваете их работу и почему было давление?
— Всех медиков нужно наградить орденами и медалями. Никто из них не бросил своё рабочее место. Не зная, вслепую, они шли в «красную» зону, находились там в памперсах, в этих ужасных скафандрах и работали по 8, 12, 15 часов. Только за это им можно сказать огромное спасибо и заплатить сколько надо. Их поощрить надо, потому что никто из них не бросил своё дело и остался верен присяге. И когда начались массовые заражения медиков, они сами себе были врачами, сами были в шоке, потому что пошла первая волна, никто не был готов. Во-первых, не хватало качественных СИЗов. И если они и были, то не везде. Тем более не всех также правильно обучили правильно их надевать и снимать. И мы с вами были свидетелями того, как младший персонал рассказывал, что их заставили без СИЗов зайти в «красную» зону. Главный врач заставил их. Сказал идти работать, там тяжёлые больные, и им пришлось зайти туда. Они рассказывали об этом в прямом эфире. И они потом заразились. То есть мы ещё в самом начале не сберегли наших медработников. Много медиков заразилось и погибло, потому что они всё время были в «красной» зоне с огромным количеством вируса. Если всё делать не так, как надо: неправильно надевать костюм, принимать неправильные меры предосторожности, не соблюдать нормы, — то, естественно, будут заражения. И когда врачи начали об этом говорить, у нас как всегда стали выслуживаться перед начальством. На персонал начали давить, пугая увольнением, если они не извинятся. Это было так ужасно. Как они могли до этого только додуматься?! Наши врачи — самый незащищённый слой населения, у них ни зарплаты, ни прав. Это как раз в такой ситуации и выявилось. И считаю, что всех руководителей, которые пошли на такое и додумались давить, надо наказать.
— Мы знаем, что в июле, когда выявилось очень много больных, у нас образовался дефицит лекарств. Почему это произошло? Вы тоже представитель фармкомпании. Почему государство и фармкомпании такое допустили?
— Да, вы правы. Я работаю сейчас экспертом в фармкомпании. Как уже сказала, никто не знал, что надо лечить именно гепарином, клексаном. Эти препараты в обычной жизни очень плохо продаваемые. Например, если обычно хватает тысячи штук, то сейчас их потребовался миллион. Такая была разница. А если учитывать, что эти препараты были нужны не только для Кыргызстана, но и для всего мира… Заводы-то не могут выйти за пределы своей заводской мощности, они могут изготовить в месяц 10 тысяч штук, больше не могут, потому что это производственный цикл. И поэтому были большие очереди. Россия, например, или Европа — везде, у кого были заводы производственные, — сначала должна была снабдить себя, а потом для других работать, и наша страна стояла в очереди. Поэтому, пока привезли эти препараты, образовался большой дефицит. А если бы это было заранее известно… Например, сейчас мы знаем, что грядёт волна. Сегодня все фармкомпании уже готовы к ней, у каждой запас препаратов. И более того, Минздрав и МЧС тоже произвели госзакупки, провели несколько тендеров и закупили эти препараты.
— Очень много информации было о спекуляции с лекарствами…
— Да, это было. Когда есть спрос, есть и предложение. Если, например, кто-то завозил и продавал по одной цене, по 100–200, или уже выше, по 1 000, то потом недобросовестные фармацевты, которые работают в аптеках, или компании начали на этом зарабатывать. И это было так. Моя знакомая купила клексан за 8 тысяч сомов, когда он раньше продавался за 2,5 тысячи. Более ушлые побежали и скупили всё. И когда всё закончилось в аптеках, они начали перепродавать дороже. Но их единицы, их немного. И не надо по ним судить всех. Надо, наоборот, сказать спасибо, что фармкомпании смогли найти таблетки. Не работало ничего, закрыты были границы, логистики не было. Но как-то всё-таки привезли же. Когда было всё закрыто, мы должны были пересекать несколько границ, и это был большой труд. Поэтому из-за дефицита создалась такая ситуация. Но люди должны сказать спасибо, что фармкомпании смогли завезти препараты, хоть и в ограниченном количестве. Не все фармацевты совестливые. Просто фирма даёт по одной цене, а они там, по ходу, всё сами решили. Было даже видео, на котором женщина в аптеке стояла и говорила, что клексан стоит 8 тысяч. Это всё снималось, открыли уголовные дела. Жаль, что не озвучили, какая именно это была фармкомпания. Потому что из-за них облили грязью все остальные фармкомпании. Вначале, когда возник дефицит с препаратами, вопрос был не в цене — надо было его просто привезти. А потом уже возник вопрос по поводу цены. Все фармкомпании работают открыто, каждая продажа проходит через налоговую, так что, если что, всё можно проверить.
Пользуясь случаем, хотела бы обратиться к нашим гражданам, чтобы не забывали уроки прошлого. А уроки были страшные. Каждый человек потерял знакомого, соседа, близкого. И каждый видел, что человек сгорает практически за 7–14 дней. В этот момент всё может произойти. Поэтому уже сейчас хотела бы призвать всех, кто может, работать на удалёнке — людей с хроническими, сердечно-сосудистыми заболеваниями, диабетиков и старшего поколения. Не идите на контакт без повода, сидите дома. Если даже работаете, желательно перейти на дистанционную работу. Не надо испытывать судьбу. Посмотрите, что творится сейчас в Европе, в России. Цифры ужасно большие, уже перешли рубежи пика. Это нас тоже ожидает, поэтому не испытывайте судьбу. И самое главное, все учёные пришли к выводу, что маска защищает. Раньше были споры, но сейчас это уже доказано. И даже достаточно того, что она защищает на 30–40 %. Это уже хорошо. Поэтому если нужно выйти, обязательно наденьте маску. Но обязательно её меняйте. И соблюдайте обязательно дистанцию. Если соблюдать все эти нормы, то, надеюсь, мы достойно выйдем из этой ситуации и не будет большого аврала.
Но сейчас может быть ещё хуже, потому что, к сожалению, Минздрав не построил больницы. Скорее всего, из-за того, что не были получены средства, хотя вообще непонятно, куда все выделенные средства делись. А мы читали в СМИ, что пришли большие средства и что уже построена и, может, даже действует инфекционная больница на 100 коек; остальные просто переведены из обычных на коронавирусные. Но этого недостаточно. Для того чтобы система здравоохранения не захлебнулась и чтобы вы, граждане, не попали в плохую ситуацию, оставшись без надлежащей помощи, позаботьтесь о себе и о своих близких