Догдургуль Кендирбаева — Cоветник министра образования и науки КР

— Вы не могли бы оценить уровень образования, который был до и стал после пандемии?
— Конечно, пандемия влияет на достижения в образовании детей. Снижение уровня показателей в сфере образования наблюдается не только в Кыргызстане, но и в мире. Система образования не была готова к пандемии ни в Кыргызстане, ни в других странах.
— Понимаю, что наша кыргызская система, да и система образования во всём мире не была готова к пандемии, но есть ли показатели того, что было до пандемии и к чему мы сегодня пришли?
— В этом году нужно оценивать результаты качества образования, особенно выпускников, по результатам ОРТ-тестов. Специальных инструментов оценки достижений учащихся на национальном уровне пока нет.
— Мы говорили, что уровень образования изменился, что что сильнее всего повлияло на эти изменения?
— Во-первых, согласно международным исследованиям, 80 % учителей испытывали шок от того, что у них не было навыков пользования цифровыми технологиями. Во-вторых, ограниченность образовательных цифровых технологий. Учителя говорили, что им экстренно пришлось перейти к использованию цифровых образовательных технологий. Особенно в отдалённых местах не было доступа к качественной интернет-связи, как и электронных устройств, лэптоп, телефонов. Несколько раз они меняли телефоны, так как устройства не поддерживали длительную двустороннюю связь во время уроков.
— Когда журналисты проводили онлайн-дискуссии с учителями, те говорили, что в большей степени дети из регионов были отрезаны от доступа к образованию, а в самых отдалённых частях страны дети вообще не учились.
— Да, в некоторых местах так получилось. В сельской местности у меня самой был слабый доступ к интернету. Это инфраструктурные вопросы по обеспечению доступа к качественному и быстрому интернету и связи. Большая проблема — отсутствие поддержки также со стороны родителей. Мы знаем, что из-за бедности некоторые родители не могли обеспечить гаджетами детей для того, чтобы они могли постоянно присутствовать на онлайн-уроках, у некоторых нет даже телевизоров. Покойный министр образования, который умер из-за СOVID-19, начал достаточно эффективную работу, он внедрил многие технологии для качественного образования, но, увы, инструменты передачи были недоступны во многих местах.
— Почему не были готовы учителя? Ведь наше нахождение на карантине дало возможность правительству решить все вопросы, включая вопрос образования.
— Как вы заметили, вопрос безопасности и сохранения жизнедеятельности был приоритетным. Все средства направлялись медучреждениям. После того как обнажили информацию, что оказалось много необучающихся детей, уже подключились айыл окмоту. Многие родители, находящиеся в миграции, не имели доступа, чтобы работать с детьми. Официальная статистика гласит, что у 300 тысяч детей один из двух родителей находится в миграции, у 70 тысяч детей оба родителя уехали на заработки, больше всего стресс испытывали дети мигрантов. В начале пандемии без навыков обучения в условиях перехода к дистанционному обучению дети испытывали огромный стресс, даже увеличилось количество суицидов среди подростков.
— Понимаю, что Министерство образования, так же, как и другие, в этот период работало по остаточному принципу, потому что в первую очередь, конечно, важно было обеспечить защиту и безопасность. Что сделало Министерство образования, чтобы решить все проблемы?
— Все ресурсы уже были мобилизованы на решение вопросов формирования цифровых навыков учителей, обеспечения доступности именно уроков. В очень ускоренном формате разрабатывались телеуроки, отбирались самые лучшие учителя и был выделен эфир «Баластан», где транслировались уроки. Во-вторых, это можно отметить, как огромное достижение. В отличие от постсоветских стран, особенно в Узбекистане, где тестировали для поступления в вуз, впервые в истории Кыргызстана провели дистанционное поступление в вуз, абитуриенты сидели дома, не тратя денег. Мы срочно адаптировали всю систему, и не было срыва. В это время в Узбекистане вступительные экзамены проводились в огромных спортивных залах, такого у нас не было. В пределах возможностей и ресурсов Министерство образования старалось сделать многое. Понимаете, одними усилиями Министерства образования невозможно решить все проблемы, в том числе и вопросы цифрового образования. На встречах с родителями отмечалась ценность учителей. Дело в том, что у родителей не было навыков поддержки и сопровождения детей именно при получении дистанционного образования. Во многих бедных семьях не хватало телефонов на каждого ученика, не было телефона с большим объёмом памяти, хорошей камерой и качеством связи. Такие проблемы тоже были обозначены. В это время в других, более экономически развитых странах школы сами обеспечивали гаджетами учеников и учителей. Кроме того, всё-таки у нас есть компьютерное оснащение в школах, но если в школе тысяча учащихся и 200 компьютеров, то этого всё равно недостаточно. СOVID-19 обнажил то, как нужно и важно создать материально-техническую базу школ независимо от пандемии, потому что с такими условиями в школах очень сложно догнать передовые страны, о которых мы часто говорим. Например, государство Сингапура в 2000 году выделило более 1 млрд SGD (сингапурских долларов. — Прим.) на 500 тысяч детей, а в 2009 году — 7,8 млрд SGD на поддержку образования. А у нас абсолютно другая система финансирования — по остаточному принципу. Сейчас есть такая тенденция: многие думают, что расходы и вложения на развитие образования — это не инвестиции, а просто расходы.
— Почему именно на образование уделяется внимание по остаточному принципу?
— Это продолжается как наследственное. В СССР всё было бесплатно, и учебники были бесплатными. Учителя никогда не занимались сбором средств от родителей для того, чтобы провести ремонт, обеспечить школьными канцелярскими товарами либо дополнительно нанять поваров и охрану. Сейчас в системе образования финансируется всего три защищённые статьи: зарплата, Соцфонд и, может быть, школьное питание. Финансируется текущий ремонт, нет индексации. Доллар уже почти 85 сомов, а тариф школьного питания остаётся таким же, тариф для садика тоже не менялся с советского периода. То есть база не обновляется, нет индексации, тарифы не соответствуют ценам на рынках. Но даже в такое время я благодарна моим коллегам, учителям, работникам образования за то, как они одномоментно делают огромную мобилизационную и образовательную работу. Они достойны уважения.
— Как раз хотелось бы обозначить вклад учителей, и родителей, которые практически всю работу взвалили на себя. Если учителя работали онлайн и не могли чего-то обеспечить, то подключались родители. И, получается, это тоже привело к конфликтам внутри семьи. Можете обозначить роль родителей и отдельно учителей в период пандемий и что из этого вышло?
— Мы на днях провели встречу по вопросам миграции с представителями шести айыл окмоту, из Кадамжайского и Ноокатского районов. И отметили основные проблемы в период пандемии. COVID-19 показал все наши слабые и сильные стороны, мы начали ценить учителей и осознавать, что нужно уделить особое внимание привлечению именно профессиональных учителей. Отмечалось, что у родителей нет интереса к развитию детей, что детей передают школам, как в камеры хранения, а школа должна воспитывать и развивать. В некоторых сёлах мы стали объединять жителей для репетиторских курсов. Получая мизерную зарплату в 12 тысяч сомов, учителя начальных классов городских школ тратят их на лекарства, питание, оплату коммунальных услуг. А ещё и детей обеспечить — просто невозможно. Привлечь профессиональных учителей тоже невозможно. Когда мы не можем достойно оплатить труд учителей, привлечь конкурентоспособных специалистов практически невозможно. Тем более, когда поднимают вопрос перехода в ваучерную систему образования, что просто нереально. Вот, допустим, в частных школах выплачиваются огромные деньги. Бедные слои населения страдают. В этом отношении Министерство образования в пределах утверждённых сумм делает работу, привлекая спонсоров из международных образовательных проектов. В прошлом году даже не было специально утверждённого бюджета на приобретение гигиенических средств. А у школ нет возможности самостоятельно управлять финансами. Это единственное учреждение, которое не имеет портфель управления. Оно абсолютно зависимо от внешних факторов и вливаний. Оно неавтономно в принятии решений. Мы встречались на Иссык-Куле с директорами, и они отметили, что тотальная проверка постоянно их мучает. А без финансовой поддержки школа не оправдает родительских ожиданий, которые диктует рынок труда.
— Что касается родителей, в период пандемии участились случаи домашнего насилия, огромное количество детей совершили суицид…
— Родители говорят, что это была проверка на прочность не только в финансовом плане, но и в психологическом. И при нахождении больше времени дома проявлялась высокая агрессия. В прошлом году, по статистическим данным, очень много насилия было совершено в отношении женщин. Когда ограничивается свобода движения, когда человек сидит в одном доме, психологическая непереносимость переходит в домашнее насилие. И сами родители признавали, что они не знали, как пользоваться Ватсапом и как помочь ребёнку. Взамен они ругали и требовали от детей.
— Получается, суицид стал основной проблемой в период пандемии? У вас есть данные по суициду?
— Да, это демонстрация протеста по отношению к родителям. Как педагог говорю: если ребёнок обижается на учителя, он может пропустить уроки и не заниматься вообще. Если есть конфликт со сверстниками, он начинает жестоко драться. Но единственные, кому он не может показать протест в домашних условиях, это родители, поэтому происходит суицид. Дело в том, что в Кыргызстане нет системы обучения взрослых, нет компонента по подготовке к родительству. Мы открыли даже инстаграм-группу «После трёх — поздно», где все задают вопросы и куда мы приглашаем экспертов. Государство должно создать антикризисную группу по поведению в таких ситуациях, у нас этого не было. Кругом потеря близких, замкнутый круг, многие остались наедине с собой без внешней поддержки.
— Мы сейчас видим, как практически повсеместно возобновляется работа школ…
— В сёлах праздник, дети оживились, они скучают друг по друг. Началось живое общение. Дистанционное обучение хорошо, но образование лучше передаётся посредством живого общения.
— Уже бывший вице-премьер-министр заявила, что школы откроются в Кыргызстане несмотря на то, что в феврале-марте ожидается всплеск заболеваемости СOVID-19, и это происходит под давлением населения. Правильное ли это решение, на ваш взгляд?
— Действительно двоякая ситуация, так как, с одной стороны, родители требуют, чтобы мы быстрее открыли школы. Вы знаете, что в соцсетях обвиняют систему образования в том, что везде проводят мероприятия, тои, а школы остаются закрытыми. Происходит общественное массивное давление. Но посмотрите: в Европе, во Франции введён комендантский час, при этом в этих странах удовлетворяют все образовательные потребности детей. Поэтому Министерство образования не насильно, а с учётом санэпидемиологических особенностей ведёт мониторинг состояния детей. Не только школы, но и родители должны проверять здоровье детей.
— Сейчас в Министерстве образования новые люди. Идёт ли перезагрузка в системе образования с учётом того, что мы пережили? Пересмотрели ли алгоритмы работы Министерства образования?
— Вы знаете, я общественный советник Министерства образования по содержанию образования. Министерство делает всё возможное в пределах своих полномочий и ресурсов. Но, увы, полномочия и ресурсы ограничены, так как всё зависит от поддержки общества, системы здравоохранения, айыл окмоту и местных институтов власти. Мы видим, что некоторые школы плохо отапливаются, всё-таки должен быть нормальный температурный режим, постоянно должны быть дезинфицирующие средства, идёт колоссальная нагрузка на уборщиц. Мы должны быстро пересмотреть бюджет, так как если раньше уборщицы убирали три раза в день, то сейчас они должны намного чаще проводить влажную уборку; это непредвиденные расходы. Опять же на учителей возлагается огромная мобилизационная и даже просветительская работа. Но при этом сейчас идёт поддержка со стороны гражданского общества по повышению осведомлённости населения о борьбе с СOVID-19, но особенно тяжело в сельских местностях, где игнорируются карантинные меры.