Елена Мундузбаева — Директор общеобразовательной школы «Билимкана-Бишкек»

— Как оцениваете уровень образования после пандемии?
— После пандемии в целом уровень образования падает. Это связано с несколькими проблемами, на мой взгляд. Дети находятся удалённо и не всегда осознанно выходят на режим онлайн-обучения, в результате, уровень знаний по основным предметам снижается. Вторая проблема: дети лишены возможности социализироваться, общаться друг с другом, обсуждать общие проблемы, использовать проектный и групповой метод работы, который позволяет развивать современные, очень важные навыки для нашего общества.
— Как была организована коммуникация между школой и ребёнком, если не брать во внимание работу частных школ? Как происходил и происходит процесс обучения в целом?
— Мы тоже изучали опыт госшкол, видели, как Министерство образования очень быстро пыталось решить задачу по организации дистанционного обучения. Была организована запись видеоуроков, которые начали транслироваться по национальному телеканалу. Это должно было существенно помочь детям и преподавателям в решении вопросов обучения. Но не вся страна имеет возможность использовать этот ресурс, есть удалённые горные регионы, в которых связь намного хуже и не каждая семья, та, которая находится за чертой бедности, имеет телевизоры современного поколения для того, чтобы изучать материалы. Насколько знаю, наши коллеги из госшкол использовали такой онлайн-ресурс, как ватсап-сообщения. На самом деле это не очень эффективно, потому что не даёт возможности работать с классом в целом. В основном это возможность работать индивидуально с каждым ребёнком, а там, где школы с большим количеством учащихся в классе, в основном городские школы Бишкека и Оша, такая связь не всегда была результативной. В нашей школе была организована работа с учениками через электронный журнал: кабинет учителя, кабинет ученика и кабинет родителя, доступ к электронному формату учебников через электронную библиотеку. Мы проводили видеоконференции, используя Зум. Даже тогда педагогам приходилось консультировать индивидуально через Ватсап. Если в марте это было сложно, но хотя бы родители помогали в этом вопросе, то, как только родители вышли на работу, эта проблема ещё больше усугубилась.
— Получается, контроля ни со стороны родителей, ни со стороны учителей должным образом дети не получили и практически начиная с нового учебного года дети были предоставлены сами себе, потому что родители вышли на работу?
— Это, безусловно, будет давать более низкие результаты. Анализируя ситуацию, когда дети приходили к нам после каникул, мы тестировали своих собственных детей и тех детей, которые поступали к нам в школу. Безусловно, есть некоторый откат назад. Мне кажется, что на государственном уровне можно было бы предложить дополнительные занятия во время летних каникул, во время осенних каникул, когда дети получат возможность выйти из карантина для того, чтобы восполнить пробел в знаниях, особенно это касается выпускных классов — переходного периода из начальной школы в среднее звено, т. е. пятых классов, а также девятых и одиннадцатых классов.
— Вы обозначили, что произошёл откат. Вы делали срез знаний в целом по республике? Проходят ли конференции среди преподавателей? Их собирают, хотя бы онлайн, чтобы обсудить данные проблемы, как это было сделано в прошлом году?
— Конференция проходила в онлайн-режиме. Думаю, все проблемы, с которыми столкнулись школы, обсуждались. Но отследить уровень решений госструктур по этим вопросам представляется достаточно сложно, потому что выходят отдельные ограничительные приказы Министерства образования, которые говорят, что может учиться только определённая категория детей и в определённые школах, численность которых не превышает 300 человек. В этом больше выигрывают региональные школы, особенно сельские, где численность небольшая. Для учеников городов, где школы переполнены, эта проблема остаётся открытой. Дети не могут никак учиться, кроме как в режиме онлайн.
— Дети недополучили знания, но тем не менее Министерство образования рапортует, что сделано всё возможное, чтобы дать качественное образование. В чём вы видите основные уроки и основные проблемы онлайн-обучения?
— В первую очередь, в экстремальных условиях сообщество может реагировать очень быстро. Мне понравился опыт организации записи видеоуроков. Сразу была создана база данных наиболее талантливых учителей, хотя, может быть, она существовала и ею воспользовались. Запись начали даже в условиях закрытия школ и города в целом. Были организованы сьёмки видеоуроков. Очень быстро каналы среагировали на распространение этого опыта. Учительское сообщество получило прекрасную возможность объединиться для решения общей проблемы. Мне кажется, это очень хорошо. Второй урок, который мы наблюдали, — это консолидация усилий учителей, учеников и родителей, потому что раньше было отношение родителей к школе «я вам отдал — вы учите», а в условиях пандемии родители больше участвовали в жизни детей, активней помогали, и педагогам в том числе. Это тоже хороший опыт. А проблемы… Наверное, недостаточно разработана база по реализации дистанционного обучения, как это принято сейчас называть, онлайн-обучения. Хотя в Законе об образовании прописана статья, в которой говорится о возможности дистанционного обучения, но дальше эта процедура не прописана, не прописаны финансовые механизмы. Не секрет, что в период пандемии на плечи учителя легла гораздо большая нагрузка, чем это происходит, когда ребёнок учится в классе, потому что в классе учитель работает с целой группой учеников, а в период онлайн-обучения приходилось работать и с каждым ребёнком отдельно, и ещё дополнительно с родителями, которым необходимо было получить консультацию. Финансово это никак не подкреплялось на госуровне, я так думаю. Ещё одна проблема — это открытые образовательные ресурсы в целом по стране, хотя министерство очень быстро среагировало: поступило достаточно дополнительных открытых ресурсов, библиотек Министерства образования, чтобы ученики могли ими пользоваться. Хорошо сработали с публикацией учебников нового поколения, которых достаточно много критиковали, но издательства открыли эти ресурсы. Дети, у которых была возможность пользоваться интернетом, могли пользоваться готовыми учебниками или рекомендациями. Плохо, что нет собственной образовательной платформы. Школы с русскими языком обучения имели возможность пользоваться готовыми платформами, такими как inter.ru, uchi.ru, что давало дополнительный импульс для развития ребёнка. Ребёнок, получая задание, мог посмотреть обучающее видео, примеры заданий, поучаствовать в онлайн-олимпиадах. Здесь школы с кыргызским языком обучения не имеют такой возможности. Мне кажется, самым важным уроком для нашего образовательного сообщества в целом должно быть создание собственной образовательной платформы.
— Мы всё время говорим о детях, но и преподаватели столкнулись с большой проблемой. Они вынуждены были переходить на другие форматы работы. Мне кажется, не всем это удалось…
— Здесь тоже можно выделить несколько проблем и несколько позитивных моментов. Первая проблема — это перегрузки, потому что никто не был готов к пандемии, хотя, в принципе, все видели, как в мире события печально развиваются, а мер не приняли, не провели дополнительных семинаров о том, что если случится переход на дистанционное обучение, то нужно работать так и так, не было и разработанных рекомендаций, хотя есть институт образования, который занимается продвижением передовых технологий системы образования. Учителям приходилось срочно решать эту проблему, находить ресурсы и возможности, обучать друг друга, обучаться на каких-то сайтах дополнительно. Вторая проблема — жаль, что не было открытого сообщества, как, допустим, даже можно было наблюдать на сайтах стран СНГ, где сообщество педагогов само объединилось и начало обсуждать, как решить ту или иную задачу. Скорее всего, либо наше общество не готово к этому, либо нет достаточных ресурсов. Такие обсуждения проходили в Фейсбуке, в Инстаграме. Мне кажется, это можно было использовать также для нашей страны или начать это использовать прямо сейчас. Ещё одна проблема — это физические перегрузки, с которыми тоже столкнулись педагоги. Иногда приходилось до 12 часов ночи обсуждать ту или иную проблему с коллегами, с родителями, с учениками.
— Как думаете, частные школы лучше справились, чем государственные?
— Не могу судить и вынести какое-то взвешенное решение, потому что мы были достаточно загружены собственной работой, работой внутри сети, работой с нашими учениками, родителями, учителями и отследить, сделать качественный анализ, как это происходило в госшколах, не могу. Слыша некоторые отзывы коллег, знаю, что в основном использовались стандартные процедуры: тесты, контрольные работы для проверки состояния качества обучения и ватсап-связь. Наверное, здесь результативность была меньше, но это связано ещё с тем, что классы большие. Знаю школы в Бишкеке, где в классах учится по 40–45 детей, и, конечно, здесь обратная связь была хуже из-за численности детей в классе.
— Частные школы быстро вошли в ритм, скорее всего, потому, что, как полагаю, необходимо было работать. Многие частные школы начали работать даже в четвёртой четверти прошлого года.
— Да, фактически нам пришлось мобилизоваться за ту неделю, которую Министерство образования давало нам как отсрочку, с 16 по 22 марта. За эту неделю нам пришлось мобилизовать ресурсы для того, чтобы после каникул возобновить занятия в полноценном онлайн-режиме. Четвёртую четверть мы полноценно обучились, хотя режим обучения был другой.
— Это не повлияло на здоровье детей?
— Это ещё одна проблема, с которой было связано онлайн-обучение, потому что нахождение в закрытом пространстве, постоянная работа с электронными ресурсами, безусловно, сказывается как на психическом состоянии ребёнка, так и на его физическом состоянии — это перегрузка для зрения, перегрузка для сосудов. Думаю, медики должны эту проблему очень серьёзно изучать, да и, скорее всего, изучают, и давать свои рекомендации. Дозировать пребывание ребёнка в течение полутора часов за компьютером в период онлайн-обучения невозможно. Ребёнку надо посмотреть урок, получить консультацию, почитать учебник, выполнить задание, отправить его. Здесь пребывание за компьютером становится более длительным. Вторая проблема — психологическое здоровье ребёнка, потому что эмоциональная составляющая важна для каждого человека, а для ребёнка — особенно. Отсутствие контакта глаза в глаза и возможности общаться со сверстниками — это серьёзное препятствие для развития. Мы пытались решить эту проблему благодаря тому, что у нас есть хороший институт психологической поддержки. На нашу небольшую школу у нас работали два психолога в период пандемии — и детям, и родителям оказывались консультации. Если ребёнок выходил на связь, психолог с ним связывался. В госшколах ради экономии государственных или местных ресурсов не всегда есть возможность содержать штатного психолога, хотя, мне кажется, в условиях пандемии это очень важно.