Элери Битикчи (Назикбек Кыдырмышев) — Гражданский активист, волонтер, организовавший стационар в городе Каракол

Элери Битикчи: Я сидел дома во время карантина, как и все, было закрыто все, не знал, что делать, месяц сидел без дела. Я работал в режиме онлайн по своей работе и по другому делу, я преподаватель, к лету у меня появилось много неотложных дел.
Летом освободившись от работы, я поехал отдыхать в Каракол, на малую родину. Я не попал в первую волну волонтеров во время весеннего карантина. Здесь я встретился с одноклассницей Асирой, которая работала волонтером. Мы с ней пошли в первый стационар, который открылся еще при первой волне, была огромная очередь, не хватало людей, все работали по двенадцать часов, от усталости ходили как зомби. Когда встретился с волонтерами, я подумал, что вступил в контакт с вирусом потому, что они бегали туда-сюда, обслуживали людей, заходили в красную зону, я же стал контактным. Решил поработать две недели с ними, сам тоже не ожидал этого.
— Значит это получилось случайно?
— Да, я случайно оказался там, приступил в качестве санитара-волонтера. Не договаривался об оплате, это было на добровольных условиях, «А у меня оказывается не будет заработной платы», возмущались некоторые, и уходили. Смотрю, есть некоторые нарушения, начали исправлять их, к примеру, там же, в красной зоне переодевались. Я бегал где-то неделю, выпрашивал, чтобы выделили отдельную палату врачам и санитарам, никто не отреагировал, все было безрезультатно, тогда я решил данную проблему через Бишкек. Наша проблема дошла до депутата Натальи Никитенко и вице-премьера Аиды Исмаиловой, и тогда стали немного побаиваться. После этого случая я научился предъявлять требования к местным властям, они стали выполнять мои просьбы потому, что не было никаких продвижений, состояние медиков было очень тяжелым.
В то время, врачей после выхода из красной зоны, отправляли домой, а не в обсервацию, я немного улучшил данную санитарно-гигиеническую ситуацию. Писал посты, в результате открыли обсервацию в больнице. Самое интересное, врачи не говорят об острых проблемах, опасаются всего, боятся власти, когда остаются одни выговаривают между собой. У них не осталось духа, я видел таких трусов в армии, их называют «духами», они стали такими. Они ничего не могут сделать, власти относятся к медикам как к рабам, заставляют работать их как невольников. Затем я начал предъявлять требования, врачам вообще не были предоставлены СИЗы. Выдают СИЗы, а под них нет халатов, если даже есть, то рукава короткие, они должны быть длинными, чтобы не проникала инфекция. Я заказал швеям, СИЗы с длинными рукавами, раздал по больницам Каракола, все равно всем не хватило. Открыли специальный счет, собрали деньги и заказали костюмы СИЗ на пошив. На этом закончилось моё волонтёрство. Работал в двух сменах: в первой волне работал в дневном стационаре, затем работал в стационаре Ата-Кенч. В начале августа волна затихла, Ата-Кенч закрыли, и мы освободились на две недели раньше.
— Знали ли вы раньше о проблемах нашей медицины? Вы же говорите, что доктора стали как рабы, не могут выразить свое мнение. Вы и раньше были активистом в обществе, только в другом направлении. Вы столкнулись лицом к лицу с проблемами в медицине, вы это все увидели изнутри. Какие проблемы вам удалось увидеть, можно ли их исправить легко или вам удалось заметить серьезные системные проблемы?
— Роли главных врачей больниц были очень важны, например, больницы не отправляли медработников в обсервацию, главврач областной больницы говорил, что не может это решить, уперся и все. Позже, с Бишкекской мэрии, Балбак Тулобаев перевелся сюда полномочным представителем правительства, я знал его еще с Бишкека, познакомился с ним на митингах реакции. Проблему обсервации решили только после его прихода. Здесь позиция главного врача твердая, он вообще не решал проблемы врачей под разными предлогами, не обращал на них внимания. В Ак-Суу есть детский реабилитационный санаторий, где есть 100 койко-мест. Мог бы там разместить в обсервацию всех медиков области, но это не смогли решить. Например, врач в нашей команде был очень строгим, эндокринолог на всю область, знал, как предъявить требования. Остальные бригады молчали и ничего не делали для того, чтобы требовать элементарные условия, не было учета прибывшей гуманитарной помощи, не было логистики, а мешки и перчатки всегда были в дефиците, я покупал их на свои деньги и раздавал.
— Со своего кармана?
— Да, на свои деньги, собранные средства ушли на халаты, сейчас точно не помню, но мы сшили 220 халатов. Каждый халат стоил 450 сомов. Мы же собрали с людей около 150 тысяч сомов.
— Какие уроки получили от пандемии? Что вас удивило?
— Я не был ничему удивлен, да и шока не было никакого. В нашем стационаре никто не умер. В дневном стационаре не было умерших, потому что тяжелобольных отправляли в реанимацию. Шока у меня не было, больно видеть, как молодые ребята задыхаются, а на старшее поколение спокойно реагируешь. Один из врачей заплакал, увидев, что молодой человек страдает, он заразился этой болезнью, когда ухаживал за своей мамой, у которой был COVID-19. Есть русская пословица: «Последняя соломинка сломала горб верблюду», хоть чуть-чуть дашь слабину себе, начнешь стрессовать, тут же болезнь одолеет. Когда все закончилось, как только я расслабился, заболел. Самое интересное, когда находишься в красной зоне, организм казался мобилизованным, я не болел, но наша бригада была завирусованной. Я понял одну вещь, человек не меняется, будь то пандемия или война, он остается прежним.
— В начале пандемии столько хорошего было проговорено, говорили, что теперь изменится наш образ жизни?
— Нет, какой там! Недавно ездил на Иссык-Куль, везде валяется мусор, никаких изменений нет. Я участвовал в революции 7 апреля, и тогда я видел худшее, были люди, которые в качестве героев получили медали, квартиры. Даже те, кто видел кровь, видел, как погибли люди, ушли в политику, стали продажными. До этого я знал, что перемен никаких не будет, если мы сами не изменимся, никто нас не изменит. Пандемия – это испытание, перемены должны исходить от нас самих.
— Чтобы произошли перемены, нужны бедствия и войны, не так ли?
— Да, конечно. В той же Африке более ста лет идут войны, президенты и диктаторы ухудшают условия. У нас все происходит после 2010 года.
— Это значит, что пандемия закончится и все забудется?
— Получается так, не будем прилагать усилия сами, перемен не будет.
— Когда вы вошли в красную зону, вас никто не обучал, не проводил инструктаж?
— Медиков тоже никто не обучал. Затем пришло известие о том, что 18 тысяч врачей прошли переподготовку, я видел их переподготовку, другими словами, распространили копии третьего протокола лечения COVID-19 и раздали людям. Это они назвали обучением. Например, мы научились пользоваться кислородным концентратором через Facebook. Если пациент молодой, его следует положить на живот, чтобы он мог дышать потому, что большая часть легких находится в области спины, если мы положим его на спину, он не сможет дышать, мы научились всему этому из публикаций доктора Амира Талипова в Facebook