Исхак Масалиев — Экс-депутат Жогорку Кенеша

— Вы с первых дней карантина говорили об ответственности парламента, о том, что парламент не несёт ответственности и убегает от неё, раз не проводит заседания. Почему вы так утверждали?
— Потому что ориентировался на нашу Конституцию, где прописано, что у нас парламентско-президентская республика. Именно парламент должен был с первых дней пандемии контролировать работу исполнительных органов власти. Ежечасно, ежедневно парламент и комитет должны были отслеживать ситуацию, чтобы можно было в любой момент принять решения. А решения мы принимать должны — о выделении дополнительных средств, об изменении бюджета, о создании базы. К сожалению, этого не произошло. Мы ограничились тем, что два-три раза слушали информацию от Минздрава и правительства, и на этом закончили. А президент, в отличие от нас, начал активно включаться в организацию действий во время пандемии, хотя, если откровенно говорить, это совсем не его функции. Но тем не менее это было его желанием. И в этом плане, конечно, парламент оказался недееспособным, скажу открыто. Испугавшись, не хотел брать на себя ответственность. К большому сожалению, руководство парламента не смогло занять своё место согласно Конституции. То есть это не чьё-то собственное желание, а требование Конституции.
— Почему так произошло? Большинство депутатов не думали о народе или что?
— Нет, почему. Если вспомните, большинство, наоборот, думало о народе озвучило много замечаний в адрес правительственных органов. Зачастую справедливых. Так и произошло — премьер-министр ушёл, министр здравоохранения тоже ушёл. А этого всего можно было не допустить, если бы в январе госорганы и Минздрав приняли более жёсткие меры, если бы они обратили на это больше внимания и элементарно консультировались с другими странами, где борьба проходила более успешно. А парламент не справился, потому что, во-первых, спикер не понимал своих функций, как и парламент — своих. И потом, это очень удобно, просто сидеть на месте. Потому что, как вы помните, первые дни были очень тяжёлыми, истеричными, была большая паника. Введение карантина и режима ЧП в миллионном городе — Бишкеке отбросит экономику на годы назад. Была очень сложная ситуация. Видимо, это была боязнь взять на себя ответственность.
— Что мог сделать парламент в такой ситуации?
— Парламент мог в первую очередь разработать комплекс нормативных документов, потому что, когда вводили режим ЧП, оказалось, что многое не урегулировано, начиная с судебных заседаний и заканчивая гражданскими правами. Кроме того, парламент мог в режиме онлайн внести изменения в законодательство о бюджете, о распределении средств, потому что, как вы знаете, мы каждый год утверждаем бюджет — это закон. И каждая копейка должна направляться туда, куда мы её направили. А поскольку во время пандемии всё тоже рассматривалось, это надо было рассмотреть в режиме ЧП. И второе: всё-таки депутаты парламента связаны с населением, они видят реальную ситуацию больше, чем исполнительная власть. Во всяком случае всё это было требованием Конституции, мы должны подчиняться ей безукоризненно. Тогда можно называться не парламентской республикой, а президентской, и пусть тогда президент полностью берёт на себя власть.
— Почему так получилось, что очень немногие депутаты поддержали ваши идеи?
— Вы встречали ещё один такой парламент, который подвергался бы такой большой критике, как шестой созыв?
— Нет.
— Поэтому это и происходит. Я уже четыре раза был депутатом, и когда уходил, то говорил, и сейчас скажу: такой большой, но при этом обоснованной критики депутаты никогда не слышали.
— Спикер парламента в интервью нам сказал, что парламент сделал всё возможное и не оставил народ один на один с болезнью. Что можете сказать по этому поводу?
— Конечно, спикер сходил же в аптеки, ругал их, мол, почему они дорого продают лекарства, и заплатил 200 сомов за гражданина, у которого не было денег на лекарства. Это же вообще героизм с его стороны. Я особо не хотел бы его комментировать, потому что, с моей стороны, может, он хороший депутат и человек, но как спикер он не состоялся. Поэтому его интервью я воспринимаю достаточно критично. Он говорит то, что уже заранее прописано, и то бывает с ошибками.
— Что касается пандемии, парламент, в принципе, принимал те законы, которые просило принять правительство…
— Совершенно верно. Но я говорил членам правительства: мол, просите больше, просите, чтобы вам дали полномочия, возможности, просите не $ 300 млн, а $ 3 млрд. Но они решили, что всего хватает. И речь была только о деньгах. Хотя мы должны были правильно пересмотреть бюджет, но правительство сказало: «Нет». Оно сказало, что берёт $ 300 млн и этим закроет бюджет. Но парламент в этом тоже должен участвовать. Брать в долг — это одно дело, а отдавать — другое. Поэтому, к сожалению, в этой политической системе парламент не нашёл себя. А вот то, какую пользу принесли его шевеления, — это другое дело. Мы же должны были как-то шевелиться.
— Ну так пользу принесли?
— Скажем так: если бы парламент даже не собирал правительство, результат был бы тот же. Меня другая проблема беспокоит. Спустя время, когда уже эмоции успокоились, выясняется, что методика лечения от пневмонии была ошибочной. Потому что в той же России смертность от заражения 1,5 %, а у нас она на 4,5 % поднялась. И смерть 1,5 тысячи людей, умерших от коронавируса, будет однозначно на нашей совести.
— Как оцениваете работу правительства и государства в период пандемии?
— В первые два месяца государство подверглось истерике, потому что недооценило масштабы болезни, которые могла повлечь пандемия. К сожалению, не могу упрекать его, так как чрезвычайная ситуация есть чрезвычайная ситуация. Там должна была быть организована совершенно другая работа. Могу лишь огорчаться, что мы не доработали, но говорить, что виноват кто-то один, не могу. Если помните, министр здравоохранения сказал, что всё мы перегородили, больше никого не впустим. В итоге что? В итоге 40 тысяч больных, 1,5 тысячи погибших. Думаю, тема пандемии и готовности к ней исполнительной власти будет предметом обсуждения ещё долго.
— А что касается ответственности? В одном из интервью бывшие чиновники говорили, что ответственность лежит на каждом, даже на президенте.
— На всех чиновниках страны лежит ответственность. Более того, скажу, что ответственность лежит на тех молодых людях, которые не соблюдали санитарные нормы и тем самым, будучи носителями, заразили близких. Но это больше по моральной части. А по технической части — это исполнительные органы власти, прежде всего законодательная власть и в том числе президент. Разница только в разной ответственности президента и депутатов. А люди могут лишь не избирать их в следующий раз, а госчиновников — убрать с должностей, это можно и даже нужно. Это всё произошло, конечно, позже и по своему желанию.
— Как думаете, правительство и государство извлекли уроки из ситуации, в которой мы оказались?
— Я не заметил, что правительство что-то извлекло. Многие госчиновники болеют за ту или иную партию, и их задача 4 октября 2020 года, после выборов, сохранить свои должности или получить аналогичные должности. И их, думаю, больше беспокоит это, нежели проблемы целого народа.
— Замечали ли вы противоречие в разных решениях правительства, когда один день оно говорило одно, а на второй день под давлением общества — другое?
— Я заметил лишь одно, когда они могли ввести повторный режим ЧП, но не сделали этого, потому что испугались натиска граждан. После того как мы немного дали свободу, кривая сразу поползла вверх. Мне показалось, что в какой-то момент они могли принять более жёсткие меры, но не решились. Понимаю, это, конечно, тяжело, трудно, но, может быть, мы смогли бы спасти хоть кого-то. И самое главное, думаю, правительство в первую очередь не выполнило такую работу, как консультация с китайскими и российскими медиками, которые достигли лучших результатов. Мы говорили, что сами справимся. Можно справиться с тем, что знаешь. А с тем, чего не знаешь? Это надо спрашивать. Это направление правительство не доработало.