Суйумжан Мукеева — Исполнительный директор Ассоциации семейных врачей и семейных медсестёр КР

— Вы с самого начала твердите, что надо было обеспечить безопасность медиков, а этого не сделали. Расскажите, почему медики заражались и не были приняты меры безопасности.
— Думаю, как и любая страна, мы просто не были готовы. С другой стороны, здесь сыграл роль наш менталитет. Мы не придали значения, думали, что это временное явление — придёт и уйдёт, что мы это переживём. Потому что мы знали, что идёт эпидемия, инфекция и что государство должно подумать, что у нас есть, чтобы противостоять вирусу. Основная задача правительства — подумать о том, что мы имеем. Если бы тогда Минздрав обязал всех позаботиться о СИЗах, удалось бы предотвратить многие проблемы. Ещё в начале марта, когда первые иностранцы стали приезжать, наши медики всё время спрашивали, нет ли температуры. Когда объявили карантин, надо было проверить запасы СИЗов. Уверяю вас, никаких СИЗов не было. За исключением каких-то масок, которых, кстати, тоже не хватило. Потому что система здравоохранения не задумывалась о таких вещах, как СИЗы на все случаи и на эпидемиологические ситуации. Даже для той же самой сибирской язвы или ещё чего-то. В СССР всегда были запасы СИЗов, рассчитанные на долгое время. И готовили всё в ускоренном порядке, даже медиков. К сожалению, всё упустили. За всё это время не было никакой ревизии, не считая ИВЛ, половина которых не работала. Многие не умели даже работать с ними. Каждый руководитель на местах должен был дать информацию обо всех запасах. Да, силы Минздрава направлялись на то, чтобы организовать блокпосты, обеспечить медработников, чтобы они приняли хоть какие-то профилактические меры. В основном были подготовлены эпидемиологи и санврачи. Но когда врачи, которые имели какое-то отношение к эпидемии, со всех сторон стали говорить, что нет запасов масок, что сами покупают маски, хотя зарплата не позволяет покупать много, а ведь в день по 5–6 раз маски надо менять, тогда все начали использовать самодельные маски.
За время карантина должны были обучить медиков, обеспечить их СИЗами. Должны были решить все вопросы. Если бы март, апрель мы этим занимались, то такой заражённости среди медиков, как сейчас, не было бы. Не было бы той паники среди людей, когда они в конце июня столкнулись с полным отсутствием лекарств, даже парацетамола, азимака и т. д. Такого не случилось бы, если бы имелись запасы. Сейчас кого-то обвинять не хочу, потому что ни одно государство не было готово, даже самые богатые и развитые страны. Все сталкивались с этим впервые. Никто не знал, что вирус настолько заразный и быстро распространяется. Это повлияло на то, что в июле у нас была большая паника, население бросили, государство просто оставило народ на произвол судьбы. У него отношение было ужасным к населению. Это и вызвало панику. Сыграл также и чисто кыргызский менталитет: «Ой, болду, келет анан кайра кетет». А кыргызы всегда же врага в лицо должны видеть, а если мы его не видим, то считаем, что это неважный невидимый враг. Вирус не спрашивает, он через любую щель может проникнуть. Всё зависит от того, насколько народ готов ко встрече с эпидемией.
К сожалению, Минздрав у нас был на нуле. Первыми слились эпидемиологи, которые должны были самыми первыми остальных медиков обучить, как правильно пользоваться СИЗами, логистике и утилизации. То, что эпидемиологи заразились, говорит, что либо они сами были не обеспечены, либо при обеспеченном состоянии они тоже не умели пользоваться СИЗами. Других причин нет. Все нас уверяли, что поступило столько гумпомощи, СИЗов. Почему тогда их не хватало медикам? Почему у нас в день заражалось более 70 медиков? Это говорит о том, что в первую очередь СИЗов не хватало. Мне со всех уголков страны звонили врачи, все говорили, что ничего не хватает, нет элементарных масок. Мне из Ат-Баши вчера звонили, сказали, что нет ни одного врача в мобильной бригаде, что все врачи выезжают, но элементарно нет хороших респираторов. Они были бы рады хотя бы маскам. Масок нет, а основная защита — это маски. Буквально в июле говорили, что нет масок. И вот позавчера я прочитала в интернете, что в Караколе врачам выдают один СИЗ на весь период работы в «красной» зоне. Это куда годится? Это же нарушение. Скорее всего, у директора есть запасы, чтобы показать их комиссии, а сотрудники пусть заражаются. Мне сказали, что один костюм выдаётся на 7–14 дней. СИЗ же разового использования! По данным Минздрава, с больными COVID-19 работают 7 тысяч медиков, а заразились из них 3 тысячи. Это как? Ситуация не улучшается по сей день, до сих пор люди заражаются. Какая ещё может быть причина заражения, когда все говорят, что СИЗов хватает? Значит, либо их выдают на 3–4 дня вместо одного, либо посылают необученных медиков. Больше нет вариантов.
— Получается, сами медработники стали источником заражения?
— Если ПЦР положительный, отправляют на обсервацию, а если ПЦР отрицательный, то считают, что врач здоров и всё хорошо. А он инфицирован. Он может, конечно, при контакте с пациентами их заразить, но это неосновной источник. Медработники, побывав в «красной» зоне, имеют большую вероятность заразиться, потому что концентрация инфекции большая. И не всем же вовремя делают ПЦР-анализ, при котором положительный результат выходит в 60–80 % случаев. Но сейчас наконец подтвердили, что 30 % тестов могут быть ложноотрицательными. И потом, это зависит от того, какой день болеет: если это конец второй недели и пошла третья, то ПЦР уже будет отрицательным, потому что в носоглотке вируса уже нет, он спустился ниже — в лёгкие, в кровь и т. д. Если ПЦР берут раньше, когда ещё нет никаких признаков, он тоже может быть отрицательный. За границей, чтобы выявить, инфицирован ли человек, ПЦР делают как минимум 5 раз.
— Почему в Чолпон-Атинской больнице умерла практически вся семья врача? Что этому предшествовало? Какие ошибки допустили?
— Директор ЦСМ была очень грамотной. Жалко её. У нас таких грамотных по пальцам можно пересчитать. Тут никто не виноват. Они, три сестры и ещё кто-то, ехали из Чолпон-Аты на похороны в Нарын. Ехали 5 часов, кто-то из них был носителем. Не думаю, что им была директор ЦСМ, потому что она врач и поняла бы, что есть симптомы. Кто именно был заражён, никто не знает. Это всё по словам сотрудников. После похорон заболела директор ЦСМ, через два дня её сестрёнка, она вообще в тяжёлом состоянии поступила в больницу. Со слов заведующей, они делали всё, что могли, но не знаю, почему директор ЦСМ обратилась поздно. Её сразу подключили к ИВЛ, она даже не знала, что через два дня скончалась её сестра. Потом третья сестра. И потом, уже в Нарыне, последним умер брат. То есть нельзя сказать, что они заразились в стенах лечебного учреждения, скорее, кто-то из них просто был заражён и они передали заразу друг другу. Буквально за неделю четверо из одной семьи умерли. Это ужасная трагедия. Да, она работала с больными, принимала их, но не была в «красной» зоне, поэтому трудно сказать, кто из них был инфицирован, это уже должен смотреть эпидемиолог. Но от того, что всё выяснится, легче не станет, ничего уже не изменить. Таких случаев много. Если бы она работала в «красной» зоне, то было бы понятно, что она всех заразила, но это не так. Она директор, поэтому особо не контактировала с больными.
— Это на самом деле большая трагедия, потому что практически вся семья умерла…
— Да. Так получилось, это ужас. Никому такого не пожелаешь. Но это неординарный случай. Большинство врачей заражаются в течение четырёх дней, они не по одному, а по 3–4 раза заходят в «красную» зону. С марта они работали, и никто их не заменял. Хорошо хоть они работали посменно, по 14 дней. Хотя врачи говорят, что они не по 14 дней работали, а по месяцам даже, потому что даже времени не было поменять смену, все больницы переполнены больными. Они вообще никем не заменялись, всё время работали. Поэтому такая ситуация сложилась, из-за нехватки врачей. И такая ситуация не только в Чолпон-Ате. Она практически во всех сельских районах сложилась. Я не раз говорила, что на 6 млн человек населения у нас в разы меньше врачей. Сколько эпидемиологов, точно не знаю, по-моему, один эпидемиолог на один район. Поэтому у нас все реформы, начиная с «Манас», были нацелены на усиление первичного звена.
— Если говорить об организации менеджмента в районных больницах, недавно был уволен главврач городской больницы № 1 на ул. Фучика после скандала, когда выяснилось, что волонтёры привезли СИЗы, а он их спрятал.
— Да, но вы знаете, насчёт менеджмента не могу за всех отвечать. Сколько министров было за весь период нашего суверенитета, среди них были и теоретики, и практики, были и ленивые, которые не особо разбирались в самой системе. Я, как знающий человек, могу сказать, что, к сожалению, ни один министр не имел полномочий назначить того или иного руководителя в больницы.
— Как?
— Так. Всё диктовалось сверху. Брат, сват, сын, родственник и аппарат, и ещё выше. Поэтому приходили руководители не из самой системы, а вообще другие люди. В поликлинике и стационарах разные обязанности: ЦСМ предоставляет помощь по обращениям, а стационар работает только с теми, кто к нему попал. И получается, что директорами ЦСМ назначаются люди, которые особо и не знают работу первичного звена, кто никогда организационной работой не занимался. И травматолога, и хирурга, и стоматолога сажали на место директора, а они всю работу изнутри не знают. Если он хороший врач, это не значит, что он хороший организатор или директор. Тут надо учить быть таковым, понимаете? А сейчас как? Сказал, продиктовал фамилию, даже конкурсы отменялись, чтобы назначить нужного человека.
— Вернёмся к первоначальной нашей теме — борьбе с коронавирусом. Поступали какие-либо неправильные директивы из штаба?
— Тут все мы учились на ходу. Были алгоритмы, логистика, стандарты, но это первые стандарты. В первом протоколе больше был сделан акцент на больничный уклон, во втором — тоже. А в создании третьего мы уже сами участвовали и настояли на своём опыте. Протокол был разработан, он более или менее отвечал требованиям. Сейчас готовится четвёртый протокол. Директивы штаб не создавал, их создавали рабочие группы. Но эти группы тоже собирал лично Минздравом, в них попасть было сложно. Мы и рекомендации писали, из первых алгоритмов что-то учитывали, что-то игнорировали. Были, конечно, издержки, ошибки, но нецеленаправленно, из-за незнания. Инфекция новая, надо было учиться на ходу, анализировать литературу из других стран. Первые два протокола касались лечения только в стационарах, а вот третий более или менее соответствует общему лечению. Не сказать, что ошибки были намеренными, нет. Мы уже полгода боремся, опыт уже есть, потихоньку узнаем новое. Так и должно быть. Другое дело, что скорректированная информация должна быстро доставляться исполнителям.
— Вы говорите, что медиков не обеспечили. Но именно медики должны были первыми забить тревогу, говорить громче всех, чтобы их услышали.
— Они начали говорить — их заткнули. Прилюдно заставляли извиняться, затыкали рты. Потом, знаете, медики — такая специфическая профессия, они имеют дело с больным пациентом и интересы больного ставят в первую очередь. Если бы медики больше думали о себе, они бы уже столько забастовок устроили. Даже я устраивала в 2010–2011 годах акции, призывала организовать сидячую забастовку. Тогда никто из руководителей не пошёл, хотя очень многие медики были за, потому что устали жить на такую маленькую зарплату. Но так как их учили ставить интересы пациентов выше своих, они даже забывали о себе. Не было ни одного случая, когда вышестоящие инстанции говорили, что врачи говорят правильно. Их просто затыкали. Мне звонили из ЦСМ, что, мол, когда врач высказалась, что нет СИЗов и она без них не пойдёт, ей сказали: если она не хочет потерять работу, то она пойдёт в «красную» зону. И что ей остаётся делать? Она просто промолчит. И таких очень много. Вы хоть один случай вспомните, когда медик сказал о нехватке СИЗов и его кто-то поддержал. Просто затыкают рты и прилюдно заставляют извиняться. Кому это надо?
— Общество не затыкает же…
— Не затыкает, но тоже негативно относится к медработникам. Вы же видели, как последние 10–15 лет население относится к медикам. Как к обслуживающему персоналу. Их оскорбляли, били, рукоприкладством занимались. Как бы пациент ни был виноват, обвиняли медиков. Я ни разу не видела, как оправдывали медика. Поэтому за этот период сложилось так, что лучше врачи промолчат, иначе останутся без работы. А общество когда-нибудь выступило за какого-то медработника? Нет. Увольняют, выгоняют, но чтобы сказали, что пациент не прав, такого не было никогда. Я не помню такого.
— Я недавно к вам обращалась, говорила, что медики Сокулукского района не получили компенсацию за то, что болели COVID-19. Им сказали, что не выплатят, потому что они болели не COVID-19, а пневмонией. Если затронуть вопрос выплат, вы с этим разбирались?
— Я как раз являюсь членом комиссии по решению вопросов с выплатами. С чем мы столкнулись: должны быть документы, заполненные и на местах представленные комиссии, чтобы она сделала по ним заключение, выплачивать или нет. Это длится уже с середины июня. Могу сказать, что высылают такие документы, с которыми вообще невозможно работать. Минздрав же не знает, был тот или иной врач в «красной» зоне или в мобильной бригаде. Откуда он знает? Мы-то опираемся на документы, которые представляют руководители больниц по медикам. Но руководители представляют нам такие документы, с которыми невозможно работать. Тянется рассмотрение выплат из-за того, что сами руководители не дают то, что надо.
— Почему нельзя привлечь к ответственности за то, что они развели бюрократию?
— Она разве сегодня родилась? Она у нас была и будет. Этот вопрос не ко мне. Я подписывала документы. Руководитель сам представляет такие документы. Почему мы должны за него его же работу делать? Они там сидят, чтобы как раз таки составлять такие документы. Минздрав что-то да должен делать с этими документами. Один раз, два раза, но в третий раз уже что-то должны же сделать. Но я, точнее, наша ассоциация, не имеет административных полномочий. Есть документы, мы работаем только по ним. Если есть что-то, пусть они сами судятся. При чём тут комиссия, которая просто подписывает? Мы последняя инстанция. Это же ответственность каждого руководителя — хорошо заполнить документы, а мы их уже рассматриваем. Мы всё считаем вместе — и пневмонию, и COVID-19. Мы долго добивались этого. Только 23 июля мы добились, чтобы эти две болезни объединили под одним зонтиком. И нужно выплачивать как тем, так и другим. Мы не должны дискриминировать тех, у кого пневмония, а не COVID-19. Почему медики заразились? Из-за недопонимания, которое привело к тому, что думали: это атипичная пневмония. А на самом деле это коронавирусная пневмония. Поэтому их надо считать вместе. Если так говорить, то надо всем поголовно делать ПЦР. А мы, соответственно, не можем. Да и мы не можем ориентироваться только на ПЦР. Считаю, медики с атипичной пневмонией тоже должны получать выплаты.
— Выглядит так, что самые незащищённые и самые уязвимые — это наши медики.
— Президент наш, конечно, удивительный. Он три месяца летал туда-сюда и делал вид, что его это не касается, а потом, буквально недавно, признал, что последние годы медицина была заброшена. В 1990-х годах на 4,5 млн людей работало 4 тысячи врачей, а сейчас на 6 млн человек у нас работает 1,5 тысячи врачей, половина из которых уже старше 70 лет. Никто на нас не обращал внимания, не было нормальной зарплаты. Всё уходило на депутатов. Зачем нам 120 депутатов, которые жируют на наших налогах? Почему медики получают 5 тысяч сомов, из которых половину удерживают на налоги?